Об авторе
Оруджев Эльбрус Иззат-оглы, генерал–майор, военный атташе Вооруженных Сил Азербайджанской Республики при посольстве в Грузии.
Родился в 1956 году в городе Кюрдамир (Азербайджанская Республика)
Окончил Свердловское Суворовское военное училище в 1974 году
Челябинское Высшее Танковое Командное училище в 1978 году,
Академию Бронетанковых войск имени маршала Р.Я Малиновского в 1991 году.
Прошел суровую школу армейской жизни от командира танкового взвода до Заместителя Министра Обороны Азербайджана по боевым действиям. Службу начал в Прибалтийском Военном округе в городе Кейла (Эстония),
– Дальневосточный Военный округ город Петропавловск– Камчатский,
– командир танковой роты Закавказского Военного округа город Батуми,
– начальник штаба, командир танкового батальона ГСВГ город Бернау, Бадфренвальде.
– Заместитель командира танкового полка, Одесский военный округ.
С января 1992 года в рядах Вооруженных Сил Азербайджана
– командир мотострелковой бригады, начальник отдела боевого планирования Оперативного Управления ГШ, Заместитель МО по боевым действиям. После прекращения боевых действий: – Начальник отдела в ВНИЦ.
Автор методического пособия по подготовке и ведению боевых действий в горах: – «Боевые действия в особых условиях».
Совместно с офицерами научного отдела ВНИЦ разработал методику: – «Действия мотострелковых подразделений в горах».
Женат, имеет трех детей.
Было холодно. Ветерок, хоть и несильный, морозил щёки и уши. Яркое негреющее солнце слепило глаза, отражалось в каждой снежинке, обещая скорую весну. Стоял конец февраля 1972 года.
«Главнокомандующий» военно-спортивной игры «Зарница» директор школы, которого за глаза все звали Борманом за некоторую схожесть с этим персонажем, неумело, по-граждански, скомандовал:
– «Полкам» занять исходные позиции!
Мы с братом Анатолием, молодые учителя Перемётнинской школы Уральской области, нехотя последовали за своим отрядом в заснеженную, неприветливую степь. Второй «полк», под командованием военрука Карамышева, пошёл вдоль реки Деркул к едва виднеющемуся густому, высокому, как лес, тальнику. «Битва» должна была состояться по сигналу ракеты через 40 минут. Ученики были не в пример нам рады «повоевать» на свежем воздухе. В руках у мальчишек были деревянные автоматы и винтовки. Они охотно подчинялись своим «командирам».
На выходе из посёлка к нам неожиданно подбежал черноглазый крепенький мальчуган и, обращаясь к моему брату (тот был «главным командиром» в нашем отряде), попросил:
– Анатолий Григорьевич, разрешите быть в вашем отряде?
– Это что такое, рядовой Оруджев? Что значит, быть в «вашем отряде»? – вмешался я, полушутя, полусерьёзно пытаясь показать свою значимость «комиссара полка».
– Павел Григорьевич, извините, но я обратился к командиру полка, а не к вам. – Чёрные глаза сверкнули весело, с вызовом.
– «Товарищ комиссар», рядовой Оруджев прав. Дайте мне с ним поговорить! – едва сдерживая улыбку, поправил меня «командир».
Улыбнулся и я, поддерживая игру, великодушно разрешил.
Оруджев Эльбрус, он же Алик, которого все в посёлке звали «наш цыганёнок», кратко обосновал свою просьбу. Он по правилам игры должен был находиться в отряде соперника, где были все восьми-девятиклашки. А в этом, у десятиклассников, был его старший брат Эльхан.
– Не могу нарушить правила игры, рядовой Оруджев! Вы должны быть со своим отрядом. Приказываю, марш в свой «полк»!
– Товарищ командир, я не могу исполнить Ваш приказ, против брата воевать не буду! Такой у нас закон! – Алик опустил свои чернеющие глаза, словно боялся ими испепелить нас.
Я начинал злиться. Слыл я в ту пору «жёстким» учителем, ученики побаивались меня, и это мне по молодости лет льстило. Хотя в праздники Анатолий, который был добряком и «своим» в глазах учеников, получал уйму поздравительных открыток, а я единицы.
Видя, что я собираюсь «наехать» на «рядового», Анатолий быстро среагировал:
– Понял, Алик! Беги к братану, да смотри, «служи исправно!» – Последние слова были сказаны с улыбкой в голосе.
– Толик, ты что делаешь, что это за фигня такая? Видите ли «у них такой закон!» – возмутился я. – У кого это у них? У нас все равны, мы все советские люди! – как-то казённо выпалил я.
– Паш, остынь! Ты знаешь, что у них трагедия в семье. Недавно умерла мать, а их отец собирается жениться не на своей, и хочет переехать в другой посёлок отсюда.
– Ну? А при чём здесь это? – не понял я.
– Баранки гну! Не хотят дети ехать к мачехе. Не так они воспитаны, понимаешь? У них, действительно, другие законы, другой менталитет… Вот они, дети, и бастуют.
– Да что за ерунда! У всех у нас один менталитет – советский. – Во мне вдруг проснулся комсорг школы. – Вот, чему ты сегодня его научил? Нарушать правила, закон, обходить его? Ведь, не дай бог, случится война заправдышная, и он будет искать любую лазейку от неё увильнуть, предать друзей, присягу?
Анатолий оглядел меня с ног до головы, не зная, в шутку я выпалил это или нет и тихо сказал:
– Нет, брат! Оруджевы не из таких! Они не увильнут! В том и сила этих парней, что ни присягу, ни кровь свою они не предадут! Для них это – как предать свою мать, понимаешь?
И глядя, как мальчишки и девчонки собираются в «атаку», добавил:
– Вот ты, братишка, заерепенился оттого, что «цыганёнок» наш не захотел пойти против брата даже в игре. И вместо того, чтобы похвалить его за это, ты был готов сломать его, заставить быть манкуртом.
– Ты путаешь, дорогой, я как раз хотел, чтобы он был настоящим патриотом, а не колеблющимся гнилым интеллигентом! – обиделся я. – Мы же хотим воспитать наших пацанов солдатами, а не тряпками. А солдат не имеет право размышлять, на то есть командир. Что это будет за солдат, если он станет рассуждать идти в атаку или нет?
– Не утрируй. Я о том, что солдат – это в первую очередь человек и к нему надо относится по-человечески, а не бездушно. – Анатолий досадливо поморщился. – Вот тебя возмутило то, что Алик поставил кровные узы выше «долга», так?
Я подумал и согласился, – Да, ты угадал. Наш долг воспитать интернационалистов, а не националистов, разве не так? – Этот разговор начинал мне нравиться. Что, что, а поспорить я любил. Это был не первый наш спор о комидеологии, в которую я тогда верил, а Анатолий нет.
– Не так, брат. Нельзя делать из людей роботов. Нельзя сделать всех одинаковыми, заставить забыть кто мы и откуда. Нельзя заставить любить, и это твоя партия не понимала и не поймёт! И пример с пацанятами Оруджевыми только подкрепляет это. Отец никогда не заставит их любить другую женщину как их мать!
Я подумал над его словами и не нашёлся что ответить.
Анатолий поглядел на «бойцов» и как-то печально добавил: Самое страшное, что кому-то это надо – раздваивать страну по национальному признаку. Ведь может так случиться, что прейдет время и пойдут наши пацанята в настоящий бой, а это страшно!
