Двигаясь по пути, сокрытому от очей на земле обитающих смертных, он видел там тысячи диковинного образа небесных колесниц… Те сияющие тела, которые отсюда наблюдаем мы в виде звёзд и которые, хоть и огромны, из-за удалённости своей кажутся крошечными, как огоньки светильников, увидел Пандава во всей красе их, в ярком свечении, каждое в своём небесном доме… Сотнями сонмов парили там святые царственные мудрецы, сиддхи, герои…
Махабхарата. Араньякапарва
(Книга лесов)
Это Млечный Путь расцвёл нежданно
Садом ослепительных планет.
Николай Гумилёв
Я обезоружил этого человека в один момент.
Пожилой, с покрасневшим от холода и ветра лицом и белыми бровями Деда Мороза, в синей с красным верхом вязаной шапочке, – он подошёл ко мне, когда я возился с мотором своей «Лады», и без лишних слов наставил пистолет. Пока я стоял у капота с поднятыми руками, успел внимательно рассмотреть его странную, бочкообразную фигуру. Между худыми ногами в джинсах и шеей, замотанной старым шарфом, располагалось потёртое драповое пальто, чуть не лопавшееся на брюхе и боках. Скоро я сообразил, что мужчина вовсе не толст: просто надел на себя несколько свитеров и фуфаек. Всё тёплое, что прихватил из дому.
(Это был уже второй ствол из тех, которые на меня наставили сегодня. Утром моя машина попала в поле зрения двоих молодцев в одинаковых иссиня-чёрных комбинезонах, с карабинами КС-23, и один из них жестом намекнул, что может прицелиться. Кажется, я зацепил край владений нефтяного барона. По крайней мере, за сосняком торчали островерхие чёрные башенки здания, похожего на за́мки Людвига Баварского[1]. Я не стал ссориться.)
Конечно, «Дед Мороз» не привык промышлять грабежом на больших дорогах. Оттого и потрясал «макаровым», очевидно, придававшим ему уверенности, и кричал, спотыкаясь на каждом слове:
– Эй! Слушайте! Отвезёте меня… в Баклановку. Сейчас же. (И – совсем другим, просящим тоном.) Очень надо…
– Понятно, что очень надо, если с пистолетом просите, – сказал я. И вдруг удивлённо, даже присвистнув, посмотрел вбок. Новичок – он повторил моё движение, отвлекся… Через несколько секунд «макаров» уже был в руке у меня, а мужчина, отброшенный на несколько шагов, сидел и растерянно хлопал глазами среди увядших прошлогодних лопухов. Я держал его на прицеле, и это явно подавляло «грабителя». Ствол смотрел в глаза далеко не всякому.
– Ну, и что теперь делать будем, дядя? Не повезло тебе, я служил в спецназе… Зачем тебе в Баклановку? Станция рядом? Что везёшь, наркотики?..
– Нет… – Он оглянулся на заброшенную ферму, где, без всякого сомнения, ночевал и промёрз. Когда-то здесь был хороший откормочный комплекс, теперь стояли длинные корпуса с провалившимися кровлями, с рядами выбитых окон. Силосная башня выглядела так, будто в неё угодил артиллерийский снаряд. Всё затопили сухие кусты вперемешку с бурьяном.
– Ладно, вставай. Может, по дружбе и подвезу тебя в Баклановку. Но сначала…
Опустив капот, я гостеприимно отворил переднюю дверцу.
– Сначала, батя, ты мне всё-всё расскажешь. Что, зачем, почём и откуда. Как попу на исповеди. Чего ты тут делаешь, от кого прячешься… И вообще. Я человек добрый, может, и помогу ещё чем-нибудь. Садись! Только, ради Бога, не рыпайся, понял? Я пушку потом сам отдам, когда будем нежно прощаться…
Мужчина медленно встал, рукавом вытер слезящиеся глаза. Он явно колебался, верить ли.
– А… зачем вам это? Ну, обо мне?
– Считай, что я о-очень любознательный. В годы спецназа всякие приключения бывали. А теперь их нет. Скучно. И вдруг ты, со стволом… ну, разве я упущу такой случай? Может, ещё опишу в мемуарах. Моя встреча с беглым серийным убийцей. Исповедь педофила…
– Да ничего подобного! – сразу обиделся он. – В том-то и беда, что я ни в чём не повинен! А они хотят меня убить!..
Совестливый человек, подумал я. Интеллигентный. Беззащитный. Таким, как он, только и прятаться с бог весть откуда взятым стволом по заброшенным сёлам и фермам, голодать, холодать… Небось, отсутствие горячей ванны удручает его куда больше, чем погоня, которую ведут за ним они. Ах, эти чудесные, универсальные «они» русского обывателя! Впрочем, не только русского. Читал я у Стивена Кинга, как один янки… нет, даже двое помешались как раз на них, тех, которые тайно следят и вредят на каждом шагу, и жаждут то ли просто покончить с тобой, то ли произвести некую зловещую операцию из мистического триллера, например, вставить тебе чип для дистанционного управления мозгом. ЦРУ, ФСБ, масонские ложи, инопланетяне, агенты Шамбалы… Впрочем, иногда бывает другая ситуация. Они действительно появляются. И ведут охоту. И загоняют в угол. Иногда…
В машине бубнило радио, диктор с заученными интонациями дочитывал сводку новостей: «…усиленных бомбардировок прибрежных районов страны началась высадка десанта. Сегодня к 12.00 войска НАТО заняли город…» Я вырубил докучного болтуна.
Когда старик наконец сел рядом на переднее сиденье и снял свою шапчонку, пришла мне пора узнать этого стрелка-неудачника.
– Господи! – сказал я, округлив глаза как можно натуральнее. – Да вы же…
На его мятом, с обвисшими щеками лице мелькнуло удовольствие пополам со смущением.
– Ну, да. Теперь верите, что я не… как это… не педофил?
– Да ладно! Что, у космонавтов так плохо с юмором?..
Павла Махонина я знал, ещё когда учился на первом курсе юрфака. Да и кому в стране и в мире он не был известен? Герой и мученик; единственный, уцелевший после катастрофы на международной космической станции «Гелиос». Трое суток в скафандре, без воды и пищи, в открытом Космосе, среди обломков станции, ежеминутно грозивших этот скафандр вспороть. Спасённый индийским кораблём, предназначенным для других целей, но, слава Богу, стоявшим на старте, – чуть ли не год приходил в себя по больницам и санаториям. Получил ещё кучу наград, однако в отставку не вышел. С почётом дослужил своё в авиации, покинул её генерал-лейтенантом. Жил на подаренной правительством даче в Барвихе. Выпустил книгу воспоминаний. И вдруг – такой человек! – обретается в глуши, на разорённой ферме, с чёрт знает откуда взятым пистолетом (не сдал служебный?); дошёл до того, что шантажирует водителей, пробираясь в деревню Баклановку, от которой всего пара вёрст до разъезда на железной дороге. То есть хочет забраться ещё поглубже. Зачем? Почему? Поневоле любой удивится…
Я вспомнил, глядя на него. Один из моих коллег по отделу во время «корпоратива» в честь двадцать третьего февраля сказал, набравшись: «Ещё один стакан, и я мёртвый. А как говаривал капитан Флинт, мёртвые не кусаются…» Невесть почему, дурацкая фраза всем запомнилась. И теперь у нас время от времени поминали легендарного пирата…
