18 марта 1800 года
Зимний дворец
Сашка был вызван великим князем Александром в Зимний дворец на аудиенцию. Александр Павлович сидел в кресле, скрестив ноги, и нервно покусывал губу:
– Н-да, Чернышёв… Хоть вся эта история и прибавила нам седых волос, должен признать, ты держался достойно, и я убедился в твоей преданности. Поэтому искренне рассчитываю на твою дальнейшую службу.
– Спасибо за доверие, Ваше высочество.
– Не стану спрашивать у тебя о том, что на самом деле произошло между Еленой и Барятинским? И почему так некстати там оказалась замешана твоя фамилия? Лучший способ хранить чужие тайны – это не знать их.
– Очень благородно с Вашей стороны, – потупил глаза Сашка.
– Но есть одна вещь, о которой я должен тебе сообщить. Император готов забыть тебе эту неприятную историю в Секретном доме и оставить в моём придворном окружении при одном условии: ты непременно должен жениться на мадмуазель Гольтцер.
Сашка был потрясён:
– Откуда государь узнал об Анастасии Генриховне?
– Кичигин на допросе проболтался.
– Вот трепло!
– Что-то не слышно бодрости в твоём голосе Чернышёв; а я полагал, что это распоряжение тебя обрадует!
– Обрадует?! С чего бы?
– Ведь ты заявил, что ухаживаешь за этой барышней!
– Ухаживаю. Но… вовсе не рассчитываю жениться!
– Чернышёв, а ты, оказывается, сердцеед! – язвительно заметил Александр, – Задурил девице голову.
– Да ничего я не «дурил»!
– Ну, да! – подтрунил над ним цесаревич, – А она, между прочим, во всеуслышание призналась на допросе, что любит тебя.
Сашка вытаращил глаза:
– Призналась, что любит?! На допросе?! На каком допросе? Где?!
– В Секретном доме Петропавловской крепости, – охотно пояснил Александр.
– Анастасию Генриховну вызывали на допрос?! – Сашка сокрушённо обхватил голову руками, – … О, господи!
– Увы, – подтвердил Александр, – Боюсь, мой друг, у тебя нет выбора. Придётся жениться.
– Ваше высочество, я не могу!
– То есть? Погоди, не хочешь ли ты сказать, что, уже на ком-то женат?!
– Нет! Я… просто НЕ МОГУ.
– Почему же?
– Я…, – Сашка тяжело вздохнул и признался, – Я люблю другую женщину!
Его признание рассмешило цесаревича:
– Ах-ха-ха! И только-то?! Ну, и что с того?
– Как? – наивно изумился Чернышёв, – Если я женюсь на Анастасии, я сделаю её несчастной. Да и себя тоже.
Александр фыркнул и разразился новым приступом смеха:
– Чернышёв, я тебя умоляю! Не смеши меня. Что за сопли первокурсницы института благородных девиц?! Анастасия – прекрасная партия; она хороша собой, она любит тебя. К тому же Румянцев даст за ней неплохое приданое. А я по такому поводу пожалую тебя в капитаны гвардии и подарю вам каменный дом на Морской улице. И будешь жить, как сыр в масле!
Сашка в ответ взмолился:
– Александр Павлович, я Вас очень прошу: избавьте меня от этой свадьбы. Я всё, что угодно для Вас сделаю!
Александр перестал смеяться:
– Ты что, дурак, Чернышёв? – спросил он сурово, – Ты не понял, что это приказ императора? И ты либо женишься, либо едешь в Сибирь.
Сашка опустил голову и, помолчав, обречённо вздохнул:
– Хорошо. Так и быть, пусть будет Сибирь.
У великого князя глаза едва не прыгнули на лоб:
– Рехнулся?! И недели не прошло, как я тебя из Секретного дома вытащил, а ты уже в Сибирь собрался?! И, главное дело, из-за чего?! Из-за женщины! Уму не постижимо. Да разве это стоит того?!
– А из-за чего же тогда стоит идти в Сибирь? – поинтересовался Сашка.
– Слушай, Чернышёв, ты меня заинтриговал. Кто эта особа, ради которой ты готов идти на каторгу? Может, похлопотать перед государем о том, чтобы, вместо мадмуазель Гольтцер, женить тебя на твоей возлюбленной пассии? А?
Тот уныло покачал головой:
– Это невозможно, Ваше высочество. Она уже давно замужем.
Такое признание окончательно повергло Александра Павловича:
– То есть, ты так свято хранишь верность замужней женщине?! Чернышёв. Я от тебя с ума сойду!
Цесаревич вернулся к столу, наполнил бокал и большими глотками осушил его:
– Н-да… Ты меня удивил, – он задумался и грустно добавил, – Если честно, я где-то в душе понимаю тебя; мне доводилось влюбляться в замужнюю женщину. Поверь мне, дружище, всё проходит! И это так же точно, как то, что в Сибирь я тебя не отпущу! Поэтому сейчас мы с тобой едем к Румянцеву просить руки его воспитанницы. Вопрос решённый и обжалованию не подлежит.
Особняк Н. П. Румянцева
Неожиданный визит цесаревича произвёл переполох в доме Румянцева. Хозяин, имеющий привычку разгуливать по дому в турецком халате, начал скоропалительно облачаться в мундир. Анастасию в срочном порядке горничные затянули в шёлковое платье небесного цвета и украсили волосы свежими цветами, надёрганными из вазы.
Взволнованные и нарядные хозяева предстали перед дорогим гостем, который прибыл, на удивление, без всяких церемоний в обществе одного адъютанта. Обменявшись приветственными любезностями, Румянцев радушно пригласил гостей в столовую, предлагая отобедать. Александр Павлович деликатно возразил:
– Николай Петрович, я нахожусь в Вашем доме с намерением выполнить одну почётную миссию. И от исхода данного дела будет зависеть наше дальнейшее время провождение. Если обстоятельства позволят, то мы с Александром Ивановичем непременно отобедаем в Вашем обществе.
– Понимаю, – кивнул Румянцев, – Дело прежде всего. Если Вам будет угодно, мы могли бы пройти в кабинет.
– Нет, нет, – остановил его цесаревич, – Это излишне. Более того, я просил бы Анастасию Генриховну остаться, поскольку её мнение будет немаловажным.
Румянцев, ни о чём не догадываясь, благосклонно кивнул:
– Как Вам будет угодно, Ваше высочество.
Великий князь приосанился и мягким баритоном, от которого сходили с ума придворные дамы, выразительно и размеренно начал:
– Уважаемый Николай Петрович…
Сашка, терзаемый муками совести, опустил голову и пропустил мимо ушей всю пламенную речь цесаревича! Ухватил сознанием лишь последний кусочек фразы:
– … Вашу красавицу-воспитанницу Анастасию Генриховну за моего верного адъютанта Александра Ивановича Чернышева.
Открыл глаза. И будто заново взглянул на гостиную, на великого князя и на слегка озадаченного Румянцева. Взглянуть на Анастасию ему не хватило мужества.
Николай Петрович был приятно удивлён, что его воспитанницу (не объявленную официально дочерью) пришёл сватать сам сын императора.
– Я польщён, Ваше высочество, – честно признался он, – Капитана-поручика Чернышева я знаю, как внучатого племянника моего старого друга князя Репнина, а так же как достойного офицера и хорошего приятеля моей Анастасии. Буду счастлив видеть его своим зятем.
И он, распираемый радостью, обернулся к девушке:
