Эльдар Ахадов - Кельтский пантеон

Есть мир, сияющий от росы,

В нём стайки летучих звёзд.

Там славят дерево Иггдрасиль

И белочку Ратотоск.

Дракон стоит у его корней,

А в кроне орёл живёт.

Мелькает белка с начала дней

Меж ними за годом год:

Драконьи речи несёт наверх,

С орлиными мчится вниз…

Тот мир мудрее, чем человек,

Древнее, чем василиск.

И древо – вечности окоём,

Шумит на семи ветрах…

Не зря Пронзивший Себя Копьём

Висел на его ветвях…

Иггдрасиль – мировое дерево в германо-скандинавской мифологии – исполинский ясень (или тис), в виде которого древние скандинавы представляли себе вселенную. Дословно «Иггдрасиль» означает «скакун Игга» (Игг – один из эпитетов Одина). Существует мнение, что имя указывает на эпизод добычи рун Одином, когда он провисел, пригвождённый к Мировому Дереву, девять суток. Один из мифов повествует о мудром орле на верхушке ясеня и о драконе Нидхёгге, подгрызающем его корни. Белка Рататоск, прыгающая по дереву, беспрестанно переносит вести от орла к дракону.

Уайт Маунт… небеса Вселенной

Плывут над Белою Горой!

Не Бран ли в ней Благословенный

Доныне и вовек нетленной

Качает грозной головой?

Хранима древним кельтским словом

Та вдохновенная страна,

Где Брутом город был основан

И Лондоном наименован

На все иные времена!

Друидов славная обитель —

Уайт Маунт! С тех далеких дней

Ты – кельтской гордости ревнитель,

Судьбы Британии хранитель

И праха древних королей!

Согласно мифологии кельтов Британии, голова Брана Благословенного была погребена Манавиданом фаб Лиром, Придери и прочими его спутниками на Уайт Маунт, одном из крупнейших святилищ друидов на территории Лондона. Там же был похоронен и Брут, легендарный основатель Лондона. По преданию, король Артур приказал выкопать из могилы голову Брана, чтобы она стала единственным стражем Британии – роль, на которую претендовал сам Бран. Помня об этом, он приказал вновь похоронить голову Брана лицом в сторону потенциального агрессора и врага Британии

Трубят в рога герои Камелота.

Не сходит меч с артуровой руки.

Враг изнурён и оттеснён в болото.

Его разят валлийские стрелки.

Огнём и кровью путь свой отмечая,

Он помышлял, что с холодом в груди

Возьмёт страну, отпора не встречая.

Но есть Артур. И здесь конец пути…

Прошли века, но не забыли камни,

Что мирно дремлют у горы Бадон:

Как вёл король сынов прекрасной Камри

В победный бой, и кто для кельтов он.

Артур тесно связан с кельтскими мифами, но вполне возможно, что произошло это весьма поздно; возможно, что образ Артура есть совмещение в одном лице двух персонажей – Артура, кельтского варианта Артайуса, и исторического вождя кельтов. Вполне возможно, что он обрел силу в эпоху угасания кельтской цивилизации.

В ночь накануне праздника Самхейн

Скрипят врата невидимые прежде:

Мир, словно эхом скрученный бассейн,

Трещит по швам на собственной одежде,

И, становясь крупнее во сто крат,

В себя былого сумраки впускает…

И сгинувшее много лет назад

На краткий миг внезапно оживает!..

Ушедшие, явившись в этот час,

Вновь предстают пред нами молодыми,

И каждый тихо окликает нас

И каждый откликается на имя….

Врата раскрыты. В них легко войти

И иногда возможно возвратиться…

Нет ни начала, ни конца пути —

Пока в душе бессмертие таится…

В мифологии кельтов Потусторонний мир, помимо всего прочего, – название места, куда попадают после смерти души людей, чтобы переродиться. Потусторонний мир – составная часть воззрений кельтов, признававших бессмертие души. В ночь накануне праздника Самхейн Потусторонний мир, по поверью кельтов, становится видимым для смертных и его врата скрываются настежь. Согласно легенде, обитатели Потустороннего мира в эту ночь отказываются от мести жителям этого мира, чем-либо обидевшим или оскорбившим их при жизни. Простые смертные могут свободно совершать путешествие в Потусторонний мир, оставаясь живыми людьми, но, хотя там к ним и возвращается молодость, после возвращения в земной мир они опять обретают свой прежний возраст.

Струятся длинные одежды,

Роятся тонкие миры…

«О, матерь света и надежды,

Прими смиренные дары!

Ты кормишь грудью обнажённой

Всё то, что дышит и живёт,

И нет конца тобой рождённой

Реке бесчисленных щедрот!..»

Всё вдохновеннее моленья,

Всё призрачнее голоса…

Звенят, стихая в отдаленье,

Сияющие небеса.

Аспект плодородия и изобилия имел огромное значение в культуре кельтов. С этими качествами ассоциировались многие богини, считавшиеся божественными воплощениями матери-земли и именовавшиеся матронами в Галлии и по берегам Рейна. Такие богини выступали как в роли единичного персонажа, так и триипостасного божества. Матери-богини часто изображались на статуэтках и изваяниях облаченными в длинные одежды, нередко – с одной обнаженной грудью. Им обычно сопутствовали различные символы плодородия: изображения детей, всевозможных плодов и листьев.

Таится болото живое,

Томится белесый туман,

Под мхами и жухлой травою

Клубится слепой океан.

И вьётся змеёю коварство,

И почва скользит из-под ног.

И в духов заклятое царство

Стремительный путь недалёк…

Там всё по-иному, там даже

Слова по-иному звучат!..

Котлы, колесницы и чаши

В дремучие недра летят.

И жертвам уже не вернуться,

И след их никто не найдет,

Лишь только над ними сомкнутся

Угрюмые воды болот…

Болота играли важную роль в мифологии и культуре кельтов. Именно на болотах часто совершались всевозможные жертвоприношения богам. Видимо, это было обусловлено поверьем, что болота очень коварны, поскольку их почва, казавшаяся твердой, мгновенно уходила из-под ног, открывая врата в царство духов. В болотах нередко находили и находят ритуальные котлы, в частности – знаменитый Гундерструпский котел, а также обломки повозок и колесниц.

Она сияет из таких глубин,

Которых нет и не было бездонней.

Даруя весть о том, что мир един —

Земной, небесный и потусторонний!

Рождая всюду искры родников,

Спеша на свет из тесных скальных трещин,

Она доныне испокон веков

Целует первой всех мужчин и женщин!

Что без неё лачуги и дворцы?

Всё на земле её подвластно силе!..

Не зря когда-то кельтские жрецы

В суровый час ей жертвы приносили.

Вода пользовалась у кельтов особым почитанием; они видели в ней не только источник жизни, но и своего рода звено, связующее этот мир с Потусторонним миром. В особенности это относилось к водам, поднимающимся на поверхность с большой глубины, в частности, к родникам и источникам.. Вода в эпоху кельтов, как, впрочем, и в более поздние времена, считалась источником целебной силы. Возле родников и источников, которым приписывались всевозможные целительные свойства, в предримскую эпоху и в романо-кельтский период, воздвигались алтари и жертвенники