Полоцк в то время стоял на правом берегу Полоты. Деревянный город, кругом лесные чащи, сосновые боры, среди лесов озёра и реки. Белая ива, чёрная ольха у воды.
О полоцком князе Рогволоде известно, что «пришёл из-за моря», как и Тур, его родственник. Тур сел княжить на Припяти, где теперь Туров. Рогволод крепко держал власть в Полоцкой земле. Старшим сыновьям заложил мизинные города на Улле и Оболи.
Княжне исполнилось одиннадцать, она начинала взрослеть. Сватать её прибыли из Киева дружинные отроки Ярополка Святославича, привезли подарки: разное узорочье (ковры, паволоки, сосуды), греческое вино, душистое масло. Следом прибыли сваты из Новгорода от Владимира Святославича, подарили ловчего сокола, костяные шахматы, книгу в кожаном переплёте и разное узорочье.
– Наш князь хочет взять твою княжну себе в жёны, – сказали Рогволоду Ярополковы отроки, и Владимировы сказали то же.
– Нет у меня другой княжны, одна Рогнеда, – ответил им полоцкий князь, – неволить её не буду.
Отроки то и дело ссорились. Рогволод обращался с ними высокомерно. Знал о вражде между Святославичами: не первый год делят отеческую землю. Среднего брата – Олега – Ярополк с воеводой Свенельдом уже погубили. Младший Владимир за море убегал, привёл варяжскую дружину, с воеводой Добрыней возвратил себе власть в Новгороде. Рогволод только не знал, что новгородских посадников Владимир выгонял со словами: «Идите в Киев и скажите моему брату, пусть готовится со мной до конца биться».
Полоцкий князь сватов кормил, поил, обыгрывал в шахматы, водил на охоту. Греческое вино выпито, душистое масло в светильниках выгорело, сокол за рекой потерян. Книгу, кроме княгини, читать некому. А княгиня такую книгу и раньше читала, и почти всю наизусть запомнила.
Наконец Рогволод спросил дочку о решении. Она встала перед отцом и рассыпала бисер-жемчуг, который низала.
Пока бусинки катились по тканым половичкам, по тесовым половицам, Рогволод спрашивал:
– Хочешь ли за Владимира в Новгород или за Ярополка в Киев?
– За Ярополка хочу, – промолвила Рогнеда.
Рогволод погладил её по голове и спустился из светёлки объявить ответ: Рогнеда «не хочет разуть Малушича», а Ярополка, по обычаю, разует.
Тогда многие знали: Владимир Ярополку не полнородный брат. Ярополк Святославич – сын княжеской жены. Владимир Святославич – сын Малуши, княжеской ключницы.
Гости-сваты одни за другими ушли вверх по Двине от устья Полоты – одни до Оболи к волоку на Ловать, другие до Каспли к волоку на Днепр.
Наступила поздняя осень. Деревья сбросили ветхую листву. К плеску вёсел и возгласам на реке сторожко прислушиваются звери в заиндевелых оврагах. Гусиная Дорога блестит на ночном небосводе.
Днём, когда девицы занимаются рукоделием и беседуют, невеста, по обычаю, сидит молча, праздно сложив руки на коленях. Ночью подолгу лежит без сна, никого не тревожа. День да ночь – сутки прочь.
Вот и снегопад, вот и ледостав, и солнцеворот.
Прошлой зимой Рогнеда с братьями и городскими детьми в ранних сумерках катала колесо с горы. Дети припевали:
Покатилось колесо из Новгорода,
От Новгорода до Полоцка,
От Полоцка до Киева,
От Киева к морю глубокому,
Морю чёрному Понтийскому.
Колесо, гори-катись!
Красным солнцем воротись!
Рогнеда как-то упала, перевернулась, сквозь медленно кружащий снег увидела над собой незнакомых, но почему-то не чужих детей и взрослых, знатных и простолюдинов – показались и исчезли. Брат поднял её. Знакомые, здешние дети гурьбой пробежали.
В Новгороде отказ полоцкой княжны оскорбил Владимира Святославича и разъярил Добрыню Малковича – человека родом не знатного, верного князю, притом отважного и умелого воина. Ключница и милостница Малуша доводилась Добрыне родной сестрой. А сестрин сын, «нетий», своему дяде, «вую», мог быть даже ближе, чем «стрыю» сын брата – «сыновец».
За зиму Добрыня собрал войско новгородцев, псковских кривичей и чуди. Весной, когда земля подсохла, а реки полноводны, варяжская дружина Владимира и Добрынино войско в ладьях, на конях, с возами двинулись на Киев, но сначала – на Полоцк. И недостроенный городок на Оболи сожгли.
Луна росла и убывала. Воины шли в поход небескорыстно, но всё равно копили злость. Новгородцы и псковичи раздражались оттого, что Рогволод посадил на волоках тиунов – распоряжаются, кому проезжать, кому ожидать, сколько платить. Варяги, свирепея, припоминали, что некогда в Тмутаракани он оскорбил и покалечил какого-то Кетиля Пятипалого; и высокая плата за переволочье на пути к грекам их тоже сердила. Дружинных отроков, побывавших в Полоцке, обозлило высокомерие полоцкого князя: щедрый, но недружелюбный, говорит всё обиняками и чаще с ловчими птицами, чем с людьми.
О полоцкой княгине, как слышно, и в Полоцке судачат: Рогволод привёз её из-за моря, не того, из-за которого прибыл сам; она понимает тарабарскую речь, читает неведомое, обидится – оборачивается иглой, сорокой или вербой, умеет свить верёвку из песка, собрать облако в горсть, завязать дождь в узел. Войску путь соломинкой преградит! Нет, княжна так не сможет, но легко отыскивает потерянные вещи и угадывает невысказанные мысли.
Чего ждёт чудь от похода в Полоцкую землю и в Киевскую, не знал никто. Это беспокоило и варягов, и новгородцев, и кривичей, и чудь.
В мае войско приблизилось к Полоте. Полочане побросали свои огороды, лодки и рыболовные снасти и укрылись за стенами, в детинце.
Добрыня Малкович взял Полоцк приступом – «копьём».
Тур из Турова не пришёл Рогволоду на помощь, или Тура к тому времени в живых не было. Большая беда полочанам! Многие не пережили двух следующих дней, многие потеряли родственников и кров. Молодых и сильных Добрыня отдал дружине «на щит» – для продажи в рабство.
Старший сын Рогволода в сече погиб. Рогволод и княгиня по рукам и ногам связаны. Княжна с меньшим братом, младенцем, на теремной вышке в светёлке затворилась. Средний брат оделся невестой и сел у двери. Дружинные отроки Владимира Святославича схватили его и привели к своему князю. Владимир уже опьянел, распалился. Добрыня шагнул вперёд, вмиг остриём меча распорол платье мнимой невесты. Княжич, что-то выкрикивая, замахнулся ножом-засапожником.
– Лютый зверь! – сказал Добрыня, уклоняясь.
Ближний воин без промедления зарубил отчаянного княжича. Княгиню мощный варяг удержал. Рогволод себе зубы скрежетом искрошил.
Владимир взбежал по лестнице и вломился в покой. Рогнеда кинулась от князя сенями и переходами, перепёлкой от сокола, мышкой от горностая. Князь настиг княжну и, смеясь, отнёс вниз, к своим людям: вот она. Рогнеда увидела чужаков, хмельных и потных. Увидела отца с матерью: сидят на полу связанные, страшные, бормочут – то вдвоём по-гречески, то каждый по-своему, молятся.
