Я задумчиво прошлась вперёд и назад, поглядывая на своё жилище, которое теперь больше напоминало оранжерею, нежели комнату в академической общаге. Благодаря подаркам Макса, которые, как мне сказали позже, стоили в артефакторских лавках бешенных денег, комнату удалось существенно расширить, наполнив её обилием растений и кадок различной формы и длины.
Богуния, скрещенная с саженцем земной груши, радовала глаз увесистыми плодами, за которыми уже выстроилась длинная очередь из покупательниц, занесённых мной в строго засекреченный список. Гортензии продолжали обильно цвести и требовали всё новых и новых сладких подношений. И только вейтерры неизменно увядали, утратив подпитку от огненной птицы. Это обстоятельство удручало, однако я всё ещё надеялась, что смогу найти марам замену, и продолжала каждое утро подпитывать пожухлые листочки магией, не давая им увянуть окончательно.
Однако, появилось несколько новых образцов, подаренных мне ректором после окончания турнира. Кстати, с ним, не далее как вчера, у меня состоялся не самый приятный разговор. Сейчас как вспомню – ладошки потеют, а по спине пробегает лёгкий мороз.
– Малинина, не хотите мне ничего рассказать?
– Не понимаю о чём вы, господин ректор.
Глаза Ветровски испепеляли, а узкое кресло в ректорском кабинете казалось жестким и похожим на электрический стул. Я ерзала на нём, судорожно пытаясь понять, что именно стало известно ректору и за что мне сейчас влетит в первую очередь.
– Черная плесень, – Выплюнул магистр, и я внутренне поёжилась, стараясь отразить на лице самое искреннее недоумение.
– О, так мне Сандр о ней говорил. Кажется, это – опасный паразит… – Сказала я, изо всех сил стараясь выдумать что-нибудь правдоподобное.
– Хватит, Малинина. – Ректор стукнул по столу увесистой папкой, – Я знаю, что вы, каким-то образом, использовали эту дрянь, пропихнув её внутрь своего умертвия. Наши специалисты проанализировали останки вашего стригоя, и место его содержания. На нескольких отслоившихся чешуйках были найдены споры грибка. Потрудитесь-ка это объяснить.
– Ну, может, подгнило что-то. Умертвия – они, знаете ли, твари грязные, – Сделала я последнюю попытку отмазаться.
– Малинина! – Голос ректора потряс высокие своды кабинета, и фарфоровые чашки, стоявшие в старинном серванте, позади магистра, мелко-мелко задрожали.
– Если бы вы не были финалисткой национального турнира и, новым символом сопротивления, я бы не только выставил вас из академии, но и, однозначно, отдал бы под суд. Однако, оглядываясь на ваши заслуги, я, пока ещё, с вами просто разговариваю. Итак, я хочу знать: как именно это вам удалось?
Припираться дальше было бессмысленно. Я страдальчески вздохнула, мирясь с неизбежным, и начала свой путаный рассказ.
Пришлось рассказать о нашей странной находке, найденной в яме на старом погосте, и о договоре с малышкой Жизель. Свою питомицу я выставила в самом выигрышном свете, последовательно отметив все её заслуги и безукоризненное поведение на протяжение всего нашего сотрудничества. Умолчала я лишь об одном – о том, что Жизель ещё не погибла, и о том, что её восстановление является вопросом времени. Ну, а зачем о таком говорить? Разве меня об этом спрашивали?
– Вы хоть понимаете, насколько серьёзной угрозой могла оказаться плесень? В былые века из-за этой напасти вымирали деревни и целые города. Вы могли стать причиной гибели сотен людей…
– Однако, не стала, – Ответила я, лениво пожав плечами, – Знаете, в нашем мире говорят: «Победителей не судят».
– А в нашем – судят. И вам повезло, что мне сейчас выгоднее замять это дело, чем признавать, что мы допустили такую оплошность.
Я медленно вдохнула, наконец ощутив толику облегчения от того, что угроза, кажется, миновала. Ветровски откинулся назад на кожаное кресло и как-то устало произнёс:
– Идите, Малинина. Я назначу вам отработку в оранжерее. Магесса Лаэр давно просила прислать ей кого-то в помощники, а у вас, как раз, и подходящие способности имеются. И ещё: всё, что вы мне рассказали, прошу вас, оформите в письменном виде. Думаю, эти сведенья будут иметь некоторую ценность для нашего архива.
– Спасибо, – Ответила я, удивлённо.
Наказание, назначенное ректором, было для меня больше приятным, чем утомительным. Я любила возиться с цветами и не считала это великим трудом. «Должно быть, меня назначили на эту отработку чисто номинально, сугубо в воспитательных целях», – Подумала я, уже приближаясь к двери. Я нажала на ручку, но затем остановилась и немного подумав, произнесла:
– Я не на чём не стану настаивать, но прошу вас подумать о том, что, в редких случаях, особые обстоятельства требуют экстренных мер. И, может быть, в подобных случаях консолидация с давним врагом может быть оправдана. Не так ли, господин Ветровски?
Ректор промолчал, так и не удостоив меня ответом. А я не стала торчать на пороге и направилась обратно, в свою комнату.
Сейчас, когда опасность миновала, я вспоминала этот разговор с лёгкой улыбкой. Как оказалось, прошедший турнир принёс мне не только всенародную известность и новые возможности, но и некоторый иммунитет в плане отчисления, что, надо сказать, оказалось весьма кстати.
После соревнований моё лицо стало чем-то, вроде местной достопримечательности. Теперь меня узнавали все, причём не только адепты, но местные жители, которых мне доводилось встречать на местных рынках или просто на улице города. Многие подходили со словами благодарности, некоторые старались подарить цветы или просто прикоснуться рукой, так словно проверяли, была ли я настоящей. Что касается мужской части населения, то тут дела обстояли и вовсе печально. Казалось, что все они будто сговорились досаждать мне вниманием. Не было ни дня, после моего возвращения, чтобы какой-то адепт не пытался добиться моего внимания, используя один из нелепых подкатов. Доводилось слушать разное… Порой казалось, что где-то поблизости открыли школу пикапа, а меня объявили всеобщим тренажером. Макс по этому поводу жутко бесился, даже несколько раз устроил драку, разукрасив лица горе-любовников. До серьёзных конфликтов пока не доходило, однако рыжий поклялся надрать шею и бедному волку, что после игры, до сих пор, прозябал в лазарете. У Сандра были достаточно сильно повреждены суставы. Целители, впрочем, обещали, что через неделю он будет как новенький, однако приятеля, как ни крути, хорошо потрепало.
Нужно отметить, что из всех участников, что после турнира угодили в лечебницу, моя соседка пострадала больше всего. Остальные отделались вывихами, небольшими переломами и лёгким испугом, однако, при возможностях здешней медицины, восстановление ребят оставалось только вопросом времени, тогда как Мари утратила свои способности окончательно и бесповоротно. Пожалуй, это и было той самой проблемой, которая вводила в уныние даже меня. Я несколько раз, за прошедшую неделю, засиживалась в библиотеке, стараясь найти хоть одно упоминание о восстановлении сил, однако – всё впустую. Все кто пытался вернуть себе дар – терпели фиаско. Многие «погорельцы», после своей утраты, скоропостижно уходили в мир иной. Одни – от последствий своих экспериментов, другие – от апатии и суицидальных расстройств. Впрочем, были и те, кто успешно реализовывался в какой-то другой профессии, не требующей магических способностей.
