Дорогой читатель. Твоему вниманию предлагается документально-художественный исторический детектив, который по-новому освещает и события прошлого (Отечественная война 1812 года; история и таинственное исчезновение золота Наполеона), и роль России в современной Европе. Основное место в нём уделено Русскому походу Бонапарта, документально подтверждённое освещение которого входит в противоречие с традиционной историографией.
Раскрыть сущность реальных событий средствами художественной литературы, отобразив хотя бы главные черты, основные моменты и приметы ушедшей эпохи на примере захватывающей детективной истории поиска золота Наполеона, соединившей в едином сюжете прошлое и настоящее – довольно серьёзная задача. Решить её оказалось возможным лишь, удерживая на коротком поводу творческое воображение и контролируя его время от времени с помощью документальных вставок и замечаний.
В книге использован материал мемуаров и воспоминаний:
1. Филипп-Поль де Сегюр. Пожар Москвы. 1812 г. «Мемуары графа де-Сегюра (1912)»;
2. Алексей Петрович Ермолов. Записки. «Записки генерала Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в Отечественную войну 1812 года». (Сайт «Военная литература»: militera.lib.ru);
3. Денис Васильевич Давыдов. Военные записки. (Сайт «Военная литература»: militera.lib.ru).
4. Александр Сергеевич Пушкин. «Полководец», 1835 год.
Часть 1. Франция… – в поисках удачи
Со стороны Монпелье ползли низкие тучи. Сквозь их драные лохмотья временами тускло мерцали звёзды, и верная спутница ночных бродяг нет-нет да и выставляла свой ущербленный фонарь. Верхушки деревьев под порывами ветра, шум листвы… – ну, разве ж это могло создать ощущение уюта?! Мысли путались, настроение… – да что там!
«Итак, завтра всё и решится… – здесь! Благо, не в полнолуние, а то совсем тоска, – тогда уж точно, от нечисти не отмазаться! Ну, доплёлся, похоже, вот и калитка в стене…» – молодой человек, лет этак тридцати, в тёмном широком плаще, в широкополой шляпе с павлиньим пером, в ботфортах со шпорами и, конечно же, при шпаге, крался вдоль задней стены аббатства Люнье, огибая мощные контрфорсы, и почти уже добрался до цели – чугунной калитки в высокой каменной ограде. Осторожно дёрнул. Калитка не поддалась, закрытая, видимо, с внутренней стороны. «Странно! Вчера же была открыта…»
В лицо ударил горячий прилив! «Выходит, напрасно пёрся в такую-то ночь!» Огляделся… – ни железного прута, ни камня! Да что он смог бы сделать камнем?! – Сторожей разбудить! Пришелец опять подошёл к калитке и теперь внимательно стал её изучать. «А что если просунуть руку меж прутьев, у самой ручки…» Изогнувшись, он выполнил своё намерение и нажал на фигурную ручку с внутренней стороны, – бесполезно! Калитка и в самом деле закрыта на замок. – «Эх, теперь всё пропало!»
Бедняга тяжело опустился на землю. «Кто-то запер калитку… – он осмотрел внешнюю замочную скважину, – вот только снаружи или с внутренней стороны?» Некое подобие догадки заставило его снова просунуть руку… Он вновь подёргал неподдающуюся ручку. Пальцы бессильно соскользнули с неё и…
«Ключ! – сердце учащённо забилось! – Теперь бы только осторожно его повернуть, не выронив из замочной скважины!»
Это удалось. Тяжёлая калитка, скрипнув ржавыми петлями, поддалась, открывая проход в небольшой сад, за которым виднелось пространство двора. «Уф-ф!» И вдруг, в эту самую минуту… –
– Помогите! – резкий негромкий крик раздался откуда-то, справа.
Ночной визитёр мигом отскочил от калитки, оставив её распахнутой, и скрылся в густом кустарнике лесочка, подступившего к стенам аббатства. Отдышавшись, он оглянулся, – никого! Лишь неверный свет луны освещал отпертый проход в сад.
«Кто же это мог быть? Сторожа так не кричат. А может, показалось?» – Обстановка и в самом деле располагала к подобным вывертам возбуждённого сознания. Подождав ещё несколько минут, чтобы унять сердцебиение, он снова, крадучись, приблизился к калитке…
Но пришелец не торопился войти в сад, он немного постоял у отпертого входа, позволив себе прийти в себя, – «интересно, кто же её закрыл, оставив ключ в замке? А вчера, ведь, она была открыта! Сторожа так не поступают… А орал кто?».
Он оглядел монастырский сад и открытый двор. «Теперь бы незаметно прошмыгнуть через дворик! А хотя, кто в такую ночь будет следить?! Разве что собственная тень на древних камнях или… этот. Нет, – лучше, всё же, побыстрее преодолеть двор вдоль стены, а там…»
Увы! – голос рассудка, так отчётливо слышимый в бытовых мелочах, остаётся «гласом вопиющего» в серьёзных жизненных ситуациях. Кабы услыхать его ещё вчера и остаться дома!
Сердце вновь учащённо забилось в предвкушении решающего момента. – «А может, вернуться?» – но этот, уже последний, шепоток разума тоже остался без должного внимания. – «Нет, надо идти до конца, уж коли пошёл.» Согнувшись, искатель приключений пересёк сад, пробрался вдоль стены через двор и втиснулся в мрачный проём здания под окнами высокого бельэтажа. Затем он осторожно спустился по склизким, замшелым ступеням в подземелье, – ну как же предательски звякают эти шпоры, выдавая каждый шаг! – и очутился в кромешной темноте.
Неприятный холодок пробежал вдоль спины: предстоящая ночь в таком месте… мерзкий сквознячок, отдающий плесенью… сырые камни стен, покрытые лишайником… – бр-р! Попытался, было, получше запахнуться плащом, так он зацепился за ножны этой дурацкой шпаги и чуть совсем не сорвался! А тут ещё мерный, настораживающий звук падающих где-то капель! «Да, – обстановочка! Лежал бы себе в тёплой уютной постели под пуховым одеялом, если б… – если бы не завтрашняя дуэль!»
Любитель ночных прогулок в подземельях, достав из сумки трут, кресало и заранее приготовленный факел из просмолённой пеньки, ловко высек огонь. И в тот же миг обрисовался низкий сводчатый потолок, стены с нишами, узкий переполненный водосток слева и боковой проход впереди, оживлённые игрой теней от неровно горящего пламени.
«Дуэль… Вот завтра всё и решится! Может, лучше было выспаться перед нею, а не шастать по этим мрачным подвалам?» Однако, он не из тех, кого посещает сон в подобные моменты жизни! – Ночной визитёр вдруг поймал себя на мысли о множественном числе «жизненных моментов», когда, быть может, и остался-то всего лишь один, – последний в жизни! – и криво усмехнулся. «Вот уже и начал входить в образ, вдыхая плесень этих стен; значит, не зря, всё же, сюда припёрся!» А если судьба и на этот раз улыбнётся ему, – о, какой пир закатит он для своих друзей в Монпелье, в харчевне мадам Фойе! – «Вот только этот дуралей решил, что непременно на шпагах… Ну да ладно, экая премудрость, – на шпагах, так на шпагах! – не привыкать!»
