– Вот это да! – Иван остолбенел от увиденного. В фирменном халате и шапочке супермаркета «Лэнгли», за прилавком мясного отдела стояла Эльза Григорович! Весь день Иван Жуков, начальник кредитного отдела «Гринбанка», оформлял заём на постройку загородного особняка этой бизнесвумен, и вот теперь он видит будущую владелицу элитной недвижимости в роли простой продавщицы! Эльза тоже узнала Жукова, но, справившись с секундным замешательством, обратилась к нему с заученной вежливостью:
– Вам что-нибудь подсказать?
«Подскажите мне, зачем Вам кредит в три миллиона долларов?!» – крутилось в голове у Ивана.
– Вот буженинка свеженькая, балычок очень вкусный, только что подвезли… – затараторила Григорович.
– Буженинка… – машинально повторил Жуков. – Я вегетарианец! – он посмотрел продавщице прямо в глаза.
– Вегетарианец? – искренне, и нисколько не смутившись, удивилась Эльза.
Иван глянул на её грудь. «Скокова Екатерина Леонидовна», – гласил нагрудный бейдж продавщицы.
– Ну, если, вегетарианец, тогда я ничем Вам помочь не могу, – улыбнулась Эльза. – Но в нашем магазине есть отдел вегетарианской пищи. Вот пройдите направо…
– Спасибо, я знаю – ответил Иван, – Я часто бываю здесь.
Последнее утверждение являлось ложным: Иван был в универсаме «Лэнгли» первый раз.
Ничего не купив, Иван вышел из супермаркета, сел в машину и поехал домой.
– Привет… – улыбка сошла с лица жены, как только она увидела Ивана. Мария остановилась, держа в руке лейку, из которой собралась поливать цветы.
– Я видел её в магазине… – стоя в прихожей, медленно проговорил Иван.
– Кого ты видел?
– Эльзу Григорович.
– Это кто?
– А ты разве не помнишь?
– Помню, – согласилась Мария. – Ну и что?
– А то, – начал раздражаться Иван, – что наш банк сегодня выдал ей трёхмиллионный кредит. А эта, якобы владелица фитнесс-центра, в свободное от основного бизнеса время работает простой продавщицей в универсаме! – резким движением он снял пальто.
– Мало ли в жизни совпадений? – усмехнулась Мария. – Ты эту Григорович видел один раз, а в универсаме встретил очень похожую женщину.
– Это она, – Иван продолжал смотреть сквозь жену.
– Ты что, влюбился в неё что ли? – попыталась пошутить жена. – На работе – Эльза Григорович! Дома – об Эльзе Григорович! А теперь ты ей свидания в магазине назначаешь?
– Это она стояла за прилавком! – упёрся Иван.
– А я уж подумала, что Эльза ходила по подиуму, и ты любовался её длинными ногами, – Мария, как ни в чём не бывало, проследовала в комнату.
– Даже голос её… – Иван прошёл вслед за женой.
– Так Вы ещё мило побеседовали? – речь Марии полилась, как вода из лейки.
– Мы не беседовали. Она мне буженину предложила…
– И где эта буженина?
– Перестань издеваться!
– Какое издевательство? Я бы с удовольствием съела за завтраком бутерброд с буженинкой. А ты увидел прекрасную Эльзу, – Мария наклонила лейку над очередным цветком, – и совсем забыл о жене.
– Маша, почему ты не хочешь понять всей сложности моей ситуации?
– Продавщица, похожая на клиентку банка, предложила покупателю буженину! – театрально воскликнула Мария. – Ситуация, сложнее не придумаешь!
– Это была Эльза.
– А ты бы спросил эту Эльзу, что она сама думает о таком странном сочетании видов деятельности?
– Не спросил, – признался Иван.
– Почему? – с материнским участием поинтересовалась жена.
– Она там не Григорович.
– Ваня, ты что заболел? – супруга подошла к мужу и заботливо потрогала его лоб. – Здесь Григорович, там не Григорович. И, наверное, не Эльза, а Эдвард, переодетый мужчина, трансвестит!
– У нас в банке она получила кредит, как Григорович, а в супермаркете у неё на бейдже написано: Скокова Екатерина Леонидовна.
– Екатерина Леонидовна? Ваня, ты устал, тебе надо отдохнуть. Отдохнёшь, и тебе перестанут мерещиться в магазинах, на бензоколонках или ещё где-либо Эльзы Григорович.
– Но это было она! Я не обознался! – досадуя больше на самого себя, закричал Иван.
– И она тебя, конечно, тоже узнала? – продолжала иронизировать Маша.
– Узнала, но, естественно, не признала, – грустно усмехнулся Жуков.
– А она, вообще, красивая? А, Ваня! В твоём вкусе?
– Нет, не в моём! Ты же видела её фото…
– Ваня! – Мария олицетворяла само спокойствие. – Я, как эксперт службы безопасности банка, Эльзу Григорович и проверила и перепроверила. Из-за тебя, кстати, пришлось перепроверять!
– Я… – сжал кулаки Иван. – Я с самого начала был против выдачи ей кредита, но твой шеф… Да что теперь говорить!
– Вот именно, – поддержала Мария, – надо успокоиться и всё пройдет.
– Что пройдёт?
– Всё! – строго сказала Мария. – Всё. Никаких Эльз! А иначе, Иван, я устрою тебе сцену ревности. Кстати, каким ветром тебя занесло в универсам «Лэнгли»?
– Да вот занесло, – вздохнул Иван. Он решил прекратить бесполезный в данный момент разговор.
***
– Ваня! Ваня! Не ходи по воде!
Иван рефлекторно обернулся на крик чьей-то молодой мамаши. Её двухгодовалый сынишка в новом красном комбинезоне пытался при помощи детской лопатки измерить глубину маленькой лужи.
Привычка реагировать на любой звук своего имени осталась у Ивана с детства. Ведь в его детские времена сразу несколько мам могли кричать «Сережа», «Андрюша», «Саша», и только одна мама периодически звала: «Ваня!». Это редкое тогда имя в устах и воспитательницы детского сада, и школьной учительницы всегда было обращено только к нему. А вот в последнее время «Иваны» вошли в моду. Наверное, скоро в каждом классе будут учиться по три-четыре Ивана, как когда-то учились Серёжи и Саши.
Являться носителем редкого имени – это с одной стороны лестно (я не такой, как все), а с другой – тяжело. Особенно – в детстве. К любому имени одноклассники стараются прилепить какое-нибудь рифмованное прозвище: у нашего Алика не выпросить шкалика, у Кости – крепкий компостер, у Дениса – в штанах кипарисы… Но это ещё придумать надо и подогнать под конкретную личность. А для Ивана всё уже есть, всё придумано и продумано: Иванушка-дурачок, Ванька-встанька, перестань Ваньку валять, Иван, не помнящий родства, во всю Ивановскую… Такой вот «подарок» сделали родители Вани его одноклассникам, да и не очень политкорректным учителям. Это сейчас на школьного учителя можно подать в суд и потребовать заклеить глубокую рану детской души толстым денежным пластырем. А раньше народ учителей боялся. И учителя в выставлении оценок и выдаче характеристик себя не стесняли:
– Да ты не Иван, а Иванушка-дурачок, если такую задачу решить не способен! – восклицала вполне добродушно преподавательница математики.
– Вот из-за таких знатоков истории и появляются в нашей стране Иваны, не помнящие родства! – громогласно заявлял историк.
