Адвокаты, адвокаты и снова адвокаты. Александр Андреевич Фомин после всей этой неприятной истории с прибалтийским железнодорожным составом по факту отделался легким испугом. Как сказала его правовой защитник:
– Вам повезло, что Орлова не подала на вас заявление. Похищение людей – дело весьма серьезное. Так что благодарите бога или эту самую Елену Александровну, господин Фомин. Пока вам вменяется лишь применение физической силы против Линаса Урбонаса. Однако в этом случае мы с вами, скорее всего, отделаемся денежным штрафом. Вы можете ехать домой.
– Непременно, – буркнул молодой человек, забирая на проходной свои вещи.
Отчим прислал своих людей, чтобы отвезли Александра домой. Хорошо, что Фара отходчивый, по-прежнему верит в силу своего волшебного воспитания и ген, которые, по его мнению, чуть ли не по воздуху должны передаваться всем его подопечным.
Эти несколько дней стали настоящим испытанием для Саши Фомина. Он до сих пор не мог понять, что произошло с ним там, в хижине, когда он увидел Лену на полу. Порезанные руки, кровь…
Он, дурак, решил, что все кончено! И отдал ее. Сам отдал в лапы проклятого москвича! С другой стороны, если бы не сделал этого – Лена могла бы погибнуть. Зачем? Почему она так поступила? Чего испугалась? Его, Сашу? Или этого? И как, черт возьми, он их нашел?! Ни одного датчика, телефона – ничего. Только если… Ах, твою же мать! Саша смачно сплюнул на пол. Ожерелье. Стоило догадаться. Оно появилось как раз перед поездкой. Слишком дорогая игрушка, чтобы вот так просто надеть не на светский прием, а в дорогу.
Москвич провел его, как пацана!
Фомин достал ключи из кармана и открыл тяжелую бронированную дверь в квартиру. В их с Леной квартиру, которую девушка так и не увидела. Всю эту площадь, всю роскошь, которую он готовил для их счастливой семейной жизни.
Где она сейчас? Наверняка с ним. Представив себе их встречу, Саша поморщился. Сняв ботинки и бросив куртку прямо на пол в коридоре, он прошел на кухню. В этом бесконечном пространстве царила мертвая тишина. Несколько лет назад он выкупил весь этаж в новом доме, который только построили в центре города. Чтобы создать нечто уникальное, объединил четыре квартиры. Пригласил дизайнеров. Работы длились целый год.
И Лена, его Лена, уже должна была бы встречать Сашу на этой самой кухне. Мужчина включил кофемашину. Аппарат заработал, и помещение наполнилось бодрящим ароматом. Здесь все выполнено по последнему слову техники. Конечно, он знал, что Лена не любит готовить. Но, черт возьми, сколько раз он представлял ее здесь, в любимой растянутой майке, с большими очками, постоянно норовящими сползти с переносицы. Такая хрупкая и одновременно соблазнительная обнимала бы его здесь по утрам. Да он сам был готов заниматься хозяйством, нанять повара, домработницу, кого там еще надо? И единственное, что его в этом останавливало бы – они бы мешали ему наслаждаться своей невестой. Брать ее везде, в каждом помещении этой огромной квартиры. На этом столе, например…
Саша задумчиво провел рукой по гладкой столешнице. Вот здесь… Прямо здесь, поверхность несколько холодная, приятная при соприкосновении. О, что бы он сделал с Леной…
И в спальне, на тех матрасах, что он так тщательно выбирал и заказывал. С двойным покрытием, с функцией памяти. И в гостиной, на турецком ковре ручной работы. И в огромной ванной, в душе…
Фомин сглотнул. От всех этих фантазий мужчина ощутил невыносимый жар. Он должен вернуть девушку! Она будет жить с ним. Здесь, в этой квартире! На этот раз все по-честному. Он разузнает у Фары все, что произошло после его ареста, и разработает план. Этот Герра явно не дурак, так просто ее не выцарапать, тем более ей явно внушают страх и недоверие к Александру. Придется приближаться осторожно, как по лезвию ножа, чтобы она, не дай бог, не повторила свой «подвиг».
Лена полюбит его. Так же сильно, как и он ее. Да! Мужчина еще несколько раз провел рукой по столешнице, как будто это было колено его любимой девушки. Очень скоро он вернется сюда вместе с ней. Внесет через порог на руках. И уж тогда…
Все его сладкие мечты сбудутся. А Севера… надо пустить в расход. Такого врага иметь – себе дороже. Только избавляться.
Александр залпом выпил обжигающий кофе и, схватив ключи, вышел на лестничную клетку.
Пора!
* * *
– Так, стоп. Лен, я тебя очень люблю, ты знаешь, но вот сейчас вообще ничего не поняла. Давай я попробую повторить все то, что ты только что сказала. Раз, вы с Герра теперь женаты, – загнула мизинчик на правой руке сестренка.
Я утвердительно кивнула головой.
– Два, ты – беременна?
– Да, – еще один кивок.
– Три, он тебе подарил ключ от «Темной комнаты», и ты теперь хозяйка клуба?
– Да, – еще один такой вопрос, и я рискую превратиться в кивающего болванчика.
– Четыре, ты хочешь, чтобы я стала директором клуба?
– Да. Ты все правильно поняла.
– У тебя водки нет? – Сестренка манерно схватилась за сердце и наконец опустилась на стул. Когда сегодня утром я позвала ее заскочить на кофе, не думала, что своими новостями произведу такой эффект. Ну, да. Сама-то я уже успела все это переварить и как-то принять. И совсем не подумала о чувствах и психике моей нежной родственницы.
Улыбнулась. Да, я уже целые сутки нахожусь в статусе супруги Севера Герра. И все еще не решила, радоваться этому или нет. Себе самой и ему тоже я призналась в своих чувствах. Вот только он… Все еще продолжает играть со мной, как кот с мышью.
Обняла ладонями кружку с горячим напитком. Сообщение о беременности до сих пор с трудом укладывается в голове, хотя Север отнесся к этому так, как будто это и не новость вовсе. Спокойно, словно подтвердился его прогноз на бирже. Но он так рад этому. Собственно, именно на этой волне я и совершила самый глупый поступок в своей жизни, согласившись немедленно, в тайне от всех, расписаться.
После посещения врача Север привез меня обратно, сюда, в пентхаус. При этом он не ответил на мой вопрос, как и когда к нему вернулось зрение.
– Завтра мы распишемся, – сообщил он. Я, как сейчас, сидела на кухне, на этом самом стуле, только пила воду – от новостей кружилась голова.
Я подняла на него глаза. Романтика в планы Севера явно не входила. Даже известие о ребенке не сделало его более открытым.
– Ты… – помолчав немного, все же заставила себя задать ему этот вопрос, – это делаешь только из-за ребенка?
Доктор сказал, что во время беременности может проявляться особая чувствительность, перепады настроения и еще много чего. Я боялась задать этот вопрос еще и потому, что не хотела показаться нервной беременной женщиной, такой, какую высмеивают в анекдотах, звонящей мужу каждые две минуты. И удивленный взгляд Севера заставил меня замереть. Кажется, не надо было этого говорить. Я игрушка в его руках, и пора бы уже смириться – что бы я ни делала, он все решит и переделает так, как только сам этого хочет.
