Со скоростью 108 тысяч километров в час наша планета стремительно движется к экологическому апокалипсису. Основное топливо для этого пока еще обратимого процесса – наша безграничная любовь к комфорту и полная неготовность идти на какие бы то ни было жертвы, когда речь заходит о такой абстрактной вещи, как погода.
Климат – самый скучный предмет в мире науки. Попробуйте придумать яркую, захватывающую историю о погоде, способную надолго завладеть умами и сердцами взрослых и детей. Авторы многомиллионных бестселлеров и талантливые режиссеры даже близко не подходят к теме климатической катастрофы: они нутром чуют – эта тема никогда не найдет отклика в сердцах и кошельках массового зрителя.
Меньше всего нам хочется думать о том, что наш утренний кофе из «Старбакса» может повлиять на затопление прибрежных городов или образование полярного вихря, способного превратить Чикаго в филиал Антарктиды. Гораздо проще верить в то, что это временные капризы погоды.
Джонатан Сафран Фоер уверен: климатический апокалипсис – это катастрофические последствия нашего гедонизма и любви к жареному бекону и сочным стейкам. Его книга призвана стать настольной для каждого живущего на Земле человека, ведь только вместе мы сможем спасти планету от катастрофы. Фоер уверен: для этого не нужны титанические жертвы, достаточно небольшой корректировки питания. Каждому из нас под силу отказаться от яиц, молока и мяса в первой половине дня. Этот небольшой, но коллективный вклад поможет человечеству оставить Землю гостеприимным домом для следующих поколений. Эта книга – глубокий, очень личный и вдохновляющий анализ происходящих на Земле климатических изменений. Она поможет осознать, что экологическая катастрофа – не абстрактная угроза, а вопрос времени, и получить долгосрочный заряд мотивации для личного участия в предотвращении планетарного коллапса.
Почему мы не воспринимаем экологическую катастрофу всерьез?
Причина 1. Климат – это слишком скучно
Во время Второй мировой войны американцы, живущие в городах вдоль Восточного побережья США, полностью выключали городское освещение после заката. Первоначально цель затемнения состояла в том, чтобы предотвратить нападение немецких подводных лодок на выходящие из бухт американские суда. По мере развития войны отключение электроэнергии распространилось на всю территорию страны. Реальная угроза больше не была причиной тотального затемнения. Отсутствие света напоминало жителям, находящимся вдали от военных действий, о реальности угрозы и помогало почувствовать сопричастность происходящему. Темнота стала одним из способов осветить проблему.
Война не могла быть выиграна без ежедневного участия обычных мирных граждан, которые объединялись для того, чтобы поддержать великое дело. Внутренняя солидарность имела не только психологические, но и вполне ощутимые экономические последствия – например, производительность труда во время войны увеличилась на 96 %, а налоговая нагрузка в некоторых случаях – на 94 %.
Вечером 28 апреля 1942 года, через пять месяцев после бомбардировки Перл-Харбора, миллионы американцев собрались вокруг своих радиоприемников, чтобы послушать речь президента Рузвельта.
«Не все из нас имеют привилегию сражаться с врагом в отдаленных частях мира или работать на заводе по производству оружия, – говорил Рузвельт. – Но есть одна битва, в которой каждый житель США – мужчина, женщина или ребенок – должен принять участие. Этот фронт находится в наших домах. Здесь, у себя дома, каждый человек должен будет сделать все для спасения мира на Земле. Это потребует отречения от многих привычных вещей. Но мы не приносим жертву – мы объединяем усилия для того, чтобы спастись».
Ни одна война не может быть выиграна без коллективных актов самоотречения.
Одна из главных глобальных угроз для жизни людей в наши дни – постоянно ухудшающиеся погодные условия: усиление штормов, повышение уровня моря, увеличение продолжительности засух, сокращение запасов воды, массовое обезлесение и многое другое. Мы знаем, что планета охвачена экологическим кризисом. Но как бы мы ни напрягали наше воображение, для большинства из нас он остается чем-то вроде Второй мировой войны для американцев, пожаром, бушующим за много тысяч километров от нас. Мы осознаем, что решение проблемы требует от нас безотлагательных действий, но не чувствуем себя участниками происходящего.
Разрыв между знанием фактов и чувством сопричастности мешает начать действовать даже самым ответственным и неравнодушным людям. Экологический кризис – слишком абстрактная и удаленная от нашей повседневной жизни проблема. Абстрактность проблемы притупляет наши эмоциональные реакции. Нашему воображению сложно удерживать в фокусе опасность таких размытых угроз, как вырубка тропических лесов где-то в бассейне Амазонки. Еще сложнее связать наше индивидуальное и коллективное повседневное поведение с долгосрочными изменениями климатических условий.
Экологический кризис – это кризис вовлеченности и воображения.
Если бы зловещая шайка воображаемых отрицательных супергероев собралась в секретной лаборатории для того, чтобы придумать оружие массового поражения, с помощью которого можно незаметно, но неумолимо уничтожить человечество, то лучшего варианта, чем изменение климата, они бы просто не могли придумать.
Так называемые отрицатели климатических изменений опровергают выводы 97 % ученых-климатологов, говорящих о том, что наша планета нагревается из-за последствий человеческой деятельности. Тех, кто отрицает последствия прогресса, меньшинство, но интеллектуальное принятие истины само по себе не является добродетельным и не поможет спасти мир. Знание и бездействие хуже обыденного отрицания. Сознательное бездействие – это грань между серьезной ошибкой и непростительным преступлением.
Нобелевский лауреат Даниэль Канеман описывал два режима работы нашего мозга: медленный (совещательный) и быстрый (интуитивный).
Для того чтобы мобилизоваться на борьбу, мы должны активизировать быстрый режим нашего мозга. Для этого нужно наделить проблему яркой эмоциональной окраской. Скучной и расплывчатой проблеме климатических изменений сложно попасть внутрь ограниченного круга наших ярких эмоциональных реакций. Мы так устроены: наши внутренние системы сигнализации не созданы для реакции на концептуальные угрозы.
