Если бы век назад кто-то сказал, что Америка превратится в сверхдержаву, определяющую мировую политику, в это никто бы не поверил. В 1920-е годы США не очень-то походили на страну, которая способна претендовать на мировое господство. Тем не менее именно так и произошло.
В начале XXI века один из ведущих политологов США Джордж Фридман озвучивает прогнозы, которые тоже кажутся довольно экстравагантными – например, что позиции Китая сильно преувеличены. Что Польша и Турция – на пути к тому, чтобы начать всерьез определять мировую политику. Что Россию ждут столкновения с западными соседями и в целом нелегкие времена.
Эти и другие прогнозы Джордж Фридман сделал еще в 2009 году. Как мы видим, хотя бы в части того, что касается России, они сбываются. Теперь обо всем по порядку.
2020-е: в мире неспокойно
Главный герой XXI века
XXI век будет веком США. Для этого у страны есть все возможности. Американцы составляют 4 % мирового населения, но производят 26 % всех товаров и услуг. В 2007 году ВВП Америки равнялся $14 трлн, в то время как ВВП всех остальных стран мира составлял $54 трлн. Эта страна с наименьшими потерями прошла через обе мировые войны и стала в 1946 году мировым кредитором. США полностью господствуют на континенте, неуязвимом для вторжения. Флот США контролирует все океаны мира, что позволяет Америке влиять на мировую торговую систему.
При этом по меркам истории Америка еще юная держава. Она ведет себя как подросток. Многие ее решения кажутся миру незрелыми. Ей свойственна бравада. Она только в начале пути.
Американская эра началась в декабре 1991 года, когда рухнул СССР, – это сделало США единственной сверхдержавой. Первым испытанием стала атака на башни-близнецы в 2001 году. Тогда казалось, что война с исламскими террористами затянется на долгие годы. В 2009 году, когда Фридман пишет книгу, ясно, что эта война закончена, причем с оптимальным для Америки результатом, что бы ни говорили скептики.
Целью США было не столько победить в этой войне, сколько не дать победить в ней противнику, и они этой цели добились: исламский мир разобщен и дезориентирован. В 2020 году, предсказывает Фридман, тема противостояния США и исламистов уйдет из повестки.
Вообще говоря, состояние войны для Америки естественно. Эта страна возникла в результате войны. Она воевала 10 % времени своего существования. С 2001 года США постоянно ведут военные действия.
Все дело в геополитических целях Америки. Наименьшая из них – полное господство армии США в Северной Америке. Наибольшая – лишить любую страну способности к сопротивлению глобальному превосходству американской армии.
США постоянно приходится вмешиваться в ход событий в разных уголках земного шара, чтобы не допустить усиления той или иной страны или коалиции. Где-то они действуют «пряником», заключая торговые соглашения, где-то – «кнутом», вводя войска.
Каким бы противоречивым ни выглядел этот «подросток», в нем уже проглядывает ключевая черта характера – прагматизм. Недаром именно США – родина компьютерных технологий. Компьютер, языки программирования, искусственный интеллект – все это яркие проявления прагматического понимания разума. Компьютер в гораздо большей степени, чем конвейер Форда или Coca-Cola, воплощает американское отношение к реальности.
Пять линий разлома
Раз события в исламском мире отходят на третий план, где возникнет следующий очаг нестабильности? Фридман назвал пять претендентов на эту неблаговидную роль.
1. Тихоокеанский бассейн. Восточная Азия, а особенно Япония и Китай, сильно зависят от морской торговли, но, поскольку Тихий океан контролирует флот США, именно Америка устанавливает тут правила. США зависят от торговли с Азией, но в куда меньшей степени, чем Азия зависит от торговли с США.
За последние полвека страны Восточной Азии окрепли с экономической точки зрения, но их военные силы остались на прежнем уровне. Любая их попытка укрепить оборону будет восприниматься Америкой очень болезненно.
2. Западная граница России. В 2000-е Россия заново обрела уверенность в собственных силах, но ее геополитическое положение остается шатким. Вот почему «оранжевая революция» на Украине в 2004–2005 годах была воспринята российскими властями так остро. В самом деле, если бы Запад получил контроль над Украиной, Россию уже ничто не защищало бы от нападения. У России есть проблемы на Кавказе и в Средней Азии, но главный очаг напряженности – западная граница. Вряд ли Россия в 2010-е вернет себе статус сверхдержавы, но она очень заинтересована в том, чтобы стать влиятельной региональной силой. К 2020 году очень вероятно обострение на западной границе и, следовательно, столкновение с Европой.
3. Европа. Несмотря на создание Евросоюза и общую валюту, о единстве европейских стран говорить не приходится. Здесь тлеет национализм. В то же время Европа отнюдь не воинственна, скорее инертна. Но рядом Россия, заинтересованная в восстановлении границ СССР, – это означает прямую угрозу трем прибалтийским странам. Нет сомнений, что Европа хотела бы этому помешать, но как именно она консолидируется перед лицом опасности – вопрос.
4. Исламский мир. Это очень нестабильное пространство. Вопрос в том, какая страна будет здесь доминировать. Ответ очевиден: это Турция, государство с самой крупной и самой стабильной экономикой в регионе, с чрезвычайно выгодной географией (расположена между Европой, Ближним Востоком и Россией), не испытывающая постоянного давления со стороны США. Вспомним, что до Первой мировой войны Турция была центром огромной империи. Этот потенциал есть у нее и сейчас.
5. Мексика. Мало кто сегодня воспринимает эту страну всерьез. Но если бы в 1950 году кто-то сказал, что Германия станет локомотивом мировой экономики, эти слова тоже не были бы восприняты всерьез. По объему экономики Мексика лишь немного отстает от Австралии (15-е место в мире). За последние полвека численность жителей Мексики увеличилась в четыре раза. Да, в Мексике обширная наркоторговля и картели, но и Китай 1970-х представлял собой довольно хаотичное государство. Словом, у Мексики огромный потенциал. Вероятность того, что в течение нескольких десятилетий страна поднимется со своего 15-го места в середину первой десятки, очень велика
