«Стон? Это мой стон или Хранителя?»
Стыдно было признаться, но желание любви Лису не отпустило. Она даже сжала ноги, настолько остро ее тело отвечало на ласки, что дарились не его хозяйке, а…
«А кому? – этот вопрос отрезвил, заставил успокоить дыхание. – Кто, если не я, целует Хранителя? Кто вошел в его комнату?»
Из-за незакрытой двери вскоре послышались треск рвущейся ткани и громкие звуки поцелуев.
– Боже! Так что же это получается? – ужаснулась Алисия, вспомнив слова дяди, который поклялся, что Хранитель не тронет невесту, пока та не захочет. – Я сама вышла к Хранителю и сама же потянула его в постель? Так вот как он добивается своего? Магией?
– Жди, – донеслось из-за спины, и будто в ответ послышалась громкая ругань, а потом из комнаты спиной вперед вылетел черноокий и, ударившись о противоположную дверь, которая наверняка треснула от приложенной силы, мешком соскользнул на пол.
– Ну-ка, ребятки, тащите его к себе, – скомандовал появившийся в женской ночной рубашке, что лоскутами свисала с его мощных плеч, лорд Фрост. Вытерев ладонью губы, он зло сплюнул на пол. Тело Хранителя втянули в ту же дверь, которую он едва не выломал.
– Я ничего не понимаю, – желание резко отпустило, и Лиса вдруг вспомнила, что находится в чужих руках. – Лорд Винд, это вы?
– Нет, я не лорд Винд, – донеслось сзади. Алисия резко крутанулась, чтобы высвободится, но попала в еще больший захват. Открыла рот, чтобы завизжать, но не смогла – ее губы оказались в плену. Ноги подкосились, голова пошла кругом, а сворованный поцелуй лишил последних сил.
Он был в ее жизни первым, но Лиса готова была поклясться, что уже знает эти губы… и этот запах разгоряченного тела, и…
Глава 1. О тесном Лискином платье и мечте ее братьев
Алисия Виру смело могла бы называться леди, поскольку была благородного происхождения, но сейчас, когда она с наслаждением вгрызалась в стащенное на кухне яблоко и брызгала соком на страницы «Закряжских сказаний», ни один человек не заподозрил бы в ней деву голубых кровей.
Холодный ветер шнырял по углам полуразрушенной башни, которая так же, как и предки прячущейся в ней девушки, могла бы похвастаться славным прошлым, где в перечне значились и с честью пережитая осада, и переход крепости под мятежные знамена, сделавшие хозяина, пусть и ненадолго, но королем, и пожар, уничтоживший сестру-колокольню, чей остов до сих пор опаленными камням ковыряет небо.
Были они – и Алисия, и башня, в чем-то схожи, хотя одной минуло тысячу лет, а другой лишь четырнадцать. Обе, несмотря на плачевный вид, надеялись, что когда-нибудь все наладится, и жизнь повернется к ним хорошей стороной. А пока одна искала одиночества, вторая с радостью подставляла истертые ступени и открывала укромные уголки, где ветер-злодей не будет ворошить страницы книги.
– Каг-г-г-г! – черный ворон, нацелившийся на огрызок, топтался в проеме бойницы и сверлил бусинами глаз увлекшуюся чтением Алисию.
«И было в том дворце множество комнат, куда ходить никому, кроме Хранителя, не позволялось. И каждая из комнат несла на себе следы пребывания женщины: гребень с застрявшим в его зубьях волоском, серьги, будто только что снятые и забытые у зеркала, брошенные у кровати парчовые туфельки. Хранитель ревниво берег каждую вещь и не позволял не то что передвинуть – тронуть. А чтобы любопытные не совали в те комнаты носы, закрывались они на ключи, коих скопилось такое количество, что даже захоти кто подобрать их к замкам и за год не управился бы».
– Если у него столько ключей, то сколько же в доме Хранителя комнат?
– Каг-г-г! – напомнил о себе ворон.
Алисия Виру с сожалением посмотрела на огрызок, где сочной мякоти осталось на два укуса, и ловко швырнула под лапы ворону. Тот от неожиданности расправил крылья и отскочил, но, поняв, какое привалило счастье, хватанул добычу и сиганул с башни вниз.
«Пролетали года, и Хранителю надоедало ходить из комнату в комнату и перебирать памятные вещи. Его начинала мучить тоска. Хотелось тепла и человеческого участия, а потому отправлялся он к ведьме, которая колдовством вызнавала, где найти ему новую жену».
***
– Алисия! Лиса! Где же эта несносная девчонка?! – толстая кухарка – единственная в замке женщина, кроме прячущейся в башне младшей из рода Виру, собрав подол в узел, поднималась по крутой лестнице. – Если я сорвусь и сломаю себе шею, все останутся без ужина. А уж ты знаешь, какими бывают твои братья, если голодны! И послал Великий мне такое наказание!
Послышался грохот камней, тоненький вскрик Уршулы, и Алисии пришлось высунуться, чтобы убедиться, что башня окончательно не разрушилась и не погребла под собой рыхлое тело женщины, заменившей ей… Нет, слово «мать» к вечно ворчащей кухарке, норовящей больно ущипнуть или вовсе отправить в темный чулан за любую провинность, не подходило. Скорее, наставница, пусть никудышная, но хоть как-то готовящая к будущей жизни, поскольку на донну, призванную заниматься воспитанием девочек из благородных семейств, братья деньги тратить не желали. Какая донна, если последнее платье Лисе купили два года назад, и теперь приходилось набрасывать на плечи платок, чтобы его концы хоть как-то закрывали невесть откуда взявшуюся грудь. Пуговицы перешила на самый край, а толку никакого. Еще недавно, стоило тронуть, грудь болела. Алисии даже казалось, что ей под кожу каким-то чудесным образом попали две гладкие гальки с берега озера Охань, но прошло полгода, и камешки истончились, а потом и вовсе исчезли, оставив хозяйку один на один с проблемой рвущихся наружу полушарий.
– Ах вот ты где! – Уршула больно схватила за ухо. Обманула, значит: пихнула какой-то камень, чтобы наделать шума, а Лиса попалась, высунувшись из своего убежища. – Все книжки читаешь? Чему только они научат? Ступай вниз, горе мое. Поможешь на стол собрать.
***
– В рост пошла девка! – откликнулся старший брат на ворчание Уршулы, заявившей прямо за ужином, что негоже девице из рода Виру лодыжками сверкать, надо бы новое платье справить. Подмигнув двум другим сродственникам, обернулся на кухарку: – А что и женские зори у Лиски пришли?
Несмотря на холод – камин с первого дня весны топить прекратили, Алисия сделалась кумачового цвета. Разве можно вот так, за столом, обсуждать то, что она тщательно скрывает?
– Рано еще о зорях говорить, – выгородила Лиску кухарка.
– Раз рано, значит, и платье новое ни к чему, – хлопнул ложкой Карол – как самый старший он сидел во главе стола. – Куда она, кроме местного храма, ходит? А там все свои, взглядом не обидят.
– Спаси Великий, – задрала очи к потолку Уршула, – а как одно с другим связано?
– Не твоего ума дело, старуха. Вина подай.
