Улица Н., на первый взгляд, не отличалась от остальных в городе. Такие же пряничные дома с разноцветной крышей, такие же доверчиво незапертые двери, такие же окна, не прикрытые шторами.
Но различие все же было. Одно из зданий оживало только по вечерам, весь день пребывая в спячке и скрываясь от взглядов посторонних. Зато стоило солнцу перестать улыбаться, а фонарщику с соседней улицы приняться за работу, внутри дома что-то (или нечто) просыпалось.
Нечто сначала улыбалось, только потом открывало глаза. Рыжие кудри до колен могли бы служить ей и ее черно-белому другу уютным покрывалом, но как-то раз четвероногая Одри запуталась в них и неприятно зацепилась когтем, и Рыжая пообещала заплетать на время сна свои локоны. На том и порешили. Девушка убирает свои волосы, а собака не будит ее, когда скучно или хочется вкусняшек.
Каждый вечер один и тот же ритуал: покормить Одри, выпить чай на мансарде, наблюдая из окна, как зажигаются фонари, проверить письма в почтовом ящике. Иногда – выйти на улицу для танца с дождем. И только потом на первый этаж, на службу.
Работа Рыжей подошла бы не каждому. Нужна сила, чтобы заглядывать в тайные желания людей, видеть больше, чем они хотят показать. Нужна смелость, чтобы быть странной и давать человеку то, что ему истинно нужно, а не то, чего он желает.
Часто ее клиенты чувствовали себя как кот, застрявший на высоком дереве и шипящий на спасателей, которые пытаются помочь ему спуститься. Иногда – в мыслях крутили у воображаемого виска. Всегда – принимали помощь, пусть порой и спустя несколько человеческих лет.
Первый этаж, на котором девушка работала, казалось, увеличивался в размере, когда она преодолевала последнюю ступеньку, спускаясь со второго. Рыжие локоны освещали помещение, все преображалось, оттаивало. Каждый метр пространства готовился встречать гостей.
Рыжая сдувала пыль с книг, прикасалась к каждому ящику, будто здороваясь и благословляя на новый вечер. Зажигала свечи и любимые электрические гирлянды с теплым оранжевым светом. Заваривала себе кружку чая размером с вселенную, нарезала в нее ароматные дольки груш и ждала, пока заглянет первый гость.
В окнах квартиры на шестом этаже горел свет, из-за чего Анна предпочла сесть на заледеневшую от мороза лавочку, лишь бы не подниматься домой. Общаться с соседкой по квартире ей не хотелось, а пространство одной комнаты не позволяло уединиться. Тем более то, что собиралась сделать Анна, Вике лучше было не видеть.
Девушка запустила руку в сумку и нащупала там мятую упаковку батончика мюсли, которая уже месяц путешествовала с ней по городу на случай голода. Порывшись еще немного, Анна удовлетворенно улыбнулась, доставая шоколад с цельным фундуком. Вообще ей не полагалось есть сладкое так поздно, но сегодня девушка, забежав по пути домой в магазин и вынося оттуда пять упаковок «Милки», решила сделать исключение. Она была в отчаянии от того, что увидела, и должна была сделать хоть что-то в качестве протеста.
Месяц строгих ограничений пошел в тартарары, когда Анна встретила незнакомку, заглянув полтора часа назад в неизвестный для нее ранее магазин. Если бы она читала книгу, в которой героиню описали бы как «самая красивая девушка», перед глазами возникла бы именно она. Стройная, точеная фигура, зеленые глаза и маленький, будто вылепленный искусным скульптором из глины, носик. Похожи с Анной они были только рыжим цветом волос, но возмутило ее не это.
Большая коробка съеденной наполовину пиццы и запах пряного, но безалкогольного глинтвейна будто насмехались над гостьей. А когда Рыжая предложила присоединиться к трапезе (кажется, она искренне этого желала), Анна смутилась еще больше. Неужели по ней не видно, что она на диете?
Хозяйка магазина, должно быть, продала кому-нибудь душу, раз может есть мучное так поздно и оставаться стройной. Но девушке не так повезло, поэтому она поспешила отказаться от угощения и сбежать от неловкой для нее ситуации.
Рыжая не была виновата, что приближалось 7 февраля, а Анна не успевала сбросить вес к окончанию срока. Это была ее последняя надежда на похудение. Сколько девушка ни мотивировала себя раньше, мало что работало – то просто вес останавливался и отказывался идти вниз, то она срывалась, то забывала про диету, то забивала на данные самой себе обещания.
Со спором на деньги получилось иначе. Она не срывалась месяц, ела сладкое только по утрам, употребляла много белков и сократила углеводы. Но почему-то результатов не было заметно ни на весах, ни в зеркале.
Девушка держалась до последнего, пока не увидела Рыжую, уплетающую без капли вины пиццу и запивающую ее наверняка калорийным глинтвейном. Несправедливость обрушилась на Анну: раньше и она могла себе позволить без страха есть все в любых количествах, пока что-то не изменилось. И вот за последний год она думала о еде чаще, чем за остальные 18 лет своей жизни. Ее иногда посещала идея, что и потолстела на 5 кг она тоже из-за мыслей, потому что на диетах сидела более-менее исправно.
Анна не заметила, как прикончила половину шоколадки. Ей хотелось съесть ее целиком, чтобы скрыть улики ее срыва, но жажда давала о себе знать. Да и ноги начали замерзать от сидения на железной лавочке, так что девушка спрятала запретную сладость поглубже в сумку и нехотя побрела к подъезду.
Вика еще не спала. Вместо этого она расхаживала по квартире в тканевой маске, которая, по словам на этикетке, обещала наполнить кожу сиянием, и заливала чернослив водой:
– Оставлю на ночь, – пояснила она. – Я сегодня переела, это поможет желудку очиститься.
Ага, так же как твои зеленые таблетки и пластыри для похудения. Анна закатила глаза и выбрала молчание.
Вика на секунду задержала взгляд на соседке и ухмыльнулась, показывая той на уголки губ, на которых, вероятно, остались следы шоколада. Анна настолько замерзла на лавочке возле дома, что ей и в голову не пришло подумать о таких мелочах.
– Ты забыла вытереть. Такими темпами спор выиграю я, – вынесла вердикт Вика и, к облегчению Анны, ушла в ванную.
Девушка, оставшись одна, потянулась за сумкой, чтобы доесть шоколад. С детским удивлением, будто фокусник только что перед ней вытащил голубя из рукава, Анна извлекла вместо лакомства открытку глубокого зеленого оттенка. Вспомнилась Рыжая с глазами такого же цвета. Развязав ленточку и заглянув внутрь, она прочла послание, написанное на плотной бумаге:
Сегодня мы толком не пообщались. Если хочешь, давай продолжим. Приходи на ужин в мой магазин, буду рада угостить тебя чем-нибудь вкусным.
