Вадим Калашов - Кочевники неба

Говорят, каждому подростку иногда хочется сбежать из дома. Разумеется, чтобы туда вскоре вернуться – когда они всё осознают, всё поймут. В случае с Варэком Непоседой из народа круштанов дела обстояли куда сложней. С мыслей о побеге он начинал каждое утро. Всё по той же причине – не любят, не ценят, не понимают. И сомнений, что истинная ценность одного шестнадцатилетнего юноши мгновенно перестанет быть тайной для его родных, у него не было – не так-то уж он плох, хотя и слышит последнюю пару лет про себя всякое, а родители не такие уж и чудовища, какими иногда кажутся.

Вот только скорым возвращение домой, когда твой дом передвигается со скоростью две мили в час, и только Птице Судьбы известно, где и куда он свернёт, – не бывает.

Нет, если, конечно, дать родному крушту фору в час-полтора, можно спокойно его догнать на своих двоих. Но поди докажи потом, что не свалился абсолютно случайно, словно какой-нибудь несмышлёный малыш. Или, того хуже, «равнинная невеста».

Эх, равнинные невесты! В разговорах и, конечно, многочисленных анекдотах, до самой старости «невесты», хотя большинство замужем не первый год.

Мягко говоря, не все круштаны понимают, почему в общине нет места для людей нижнего мира, но молодые девушки могут рассчитывать на поблажки. Как говаривал один его друг, кстати, во всех других ситуациях ревностный сторонник традиций, «и приходит же каким-то молодым балбесам в голову вернуться из Миртару не одному, словно на зимовье красивых круштанок мало».

– Нет, правда, раз так нравятся девушки из нижнего мира, так и оставайтесь там! – распинался не любитель равнинных невест одним вечером

– Умные парни так и поступают, – отвечал Варэк, имевший совсем другое мнение по этому вопросу, шёпотом, чтобы не задеть друга.

И даже если бы друг слышал, то вряд ли бы догадался, что Непоседа намекает на Авэка, который, несомненно, если жив, то уже давно женился – такие женихи на пороге не валяются.

Вспомнив об Авэке, Варэк ещё больше загрустил – как же тоскливо без тебя, мой пропавший без вести старший брат! Без вести пропавший, и точка! И не умнее младенца все, кто верят, будто бы он погиб.

Варэк оглянулся на всякий случай, нет ли рядом Пайру Пытливого – главы семьи. В последнее время ему начинало казаться, что это не слухи, будто его дедушка умеет читать мысли.

Но нет, никого. Только суровый дядя Гларб следит за тем, чтобы Варэк прилежно исполнял своё послушание: чистить панцирь Короля Небес (на редкость пафосное имя для крушта с населением всего-то в сто двадцать три человека!) от паразитов.

Подросток усмехнулся, вспомнив, как побелел Мудрейший, когда он сказал, что, по сути, они таким способом лишь избавляются от конкурентов.

– Кто мы, как не паразиты? Живём на круште, кормимся с него, греемся его теплом.

Всё-таки в том, чтобы быть несовершеннолетним, есть свои преимущества. Будь Варэк взрослым, его бы ждало суровейшее наказание за кощунство. А так только послушаний вне очереди прибавилось и родительской брани. Да наставлений Мудрейшего, когда он успокоился.

– Сколько раз говорить, Варэк. Паразиты забирают всё, ничего не давая взамен. Тут другое. И мы нужны крушту, и крушт нужен нам.

– А как же крушты существовали без нас? И как мы стали жить на круштах, кем мы были до этого?

– Что так было всегда, что первый круштан родился из панциря первого крушта, ты не поверишь?

– Перестал верить ещё с того зимовья, когда у меня выпали молочные зубы.

– Тогда скажу тебе правду. Никто не знает.

– Даже Мудрейший Пурпурного Крушта?

– Увы.

– А Мудрейший Чёрного Крушта?

– Странный ты мальчик, Варэк. В священные тексты верить перестал, а в страшные сказки про Чёрного Крушта – нет.

– Просто если Чёрный Крушт всё-таки существует… получается, его Мудрейший знает эту тайну. Ведь мёртвые знают больше живых.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что там больше народа, чем здесь. Целые поколения. Всех языков. Всех народов. Мудрейший Чёрного Крушта мог прямо спросить первого круштана, как всё произошло.

– А ты смышленый малый, Варэк. Печально, что ты приобрёл славу недалёкого парня, бузотёра и драчуна. У которого сила есть, а ума ему и за золотой лук не надо. Даже если колчан со стрелами прибавить.

После этого разговор закончился. Мудрейший, хотел этого или нет, задел парня за живое. Варэк и сам не считал себя неисправимым драчуном, но когда главное развлечение общины в сотню с небольшим человек – обсуждение друг друга, тут уж легче соответствовать случайно сложившемуся стереотипу, чем доказывать обратное.

И никакой надежды скрыться от этих пересудов – триста футов вперёд-назад, да сотня футов вверх-вниз, да и то, если считать от гребня панциря до брюха, в других местах крушт намного ниже. Вот и весь твой мир – не набегаешься.

Хотя нет, надежда есть. Миртару. Благословенный Миртару. Долгожданный Миртару.

Но до него ещё полгода минимум. Хотя нет, в его случае полтора – подросток скрипнул зубами: и угораздило же так неудачно родиться!

Теоретически снега могли растаять и позже. Но, скорее всего, ему придётся с тоской провожать всех, кому вовремя исполнилось семнадцать, в великое путешествие, а самому изнывать в этой хитиновой тюрьме, с перерывом на зимовку в Спящей Долине, ещё год.

А ведь это несправедливо. Он лучше всех готов к Миртару. Все случаи, когда он мальчишкой с молочными зубами падал «за борт», не были случайностью. Могли бы и догадаться: чтоб десять раз подряд не сломать себе шею, тут надо специально выбирать равнину со стогами сена и прочими возможностями смягчить падение.

Нет, он наслаждался теми минутами свободы, пока его не хватятся и не спустят на землю Сына Антилопы – парня с железными лёгкими и самыми быстрыми ногами. Такие есть на каждом круште для поиска пропавших за то короткое время, пока крушт ещё можно догнать. Конечно, проще его остановить, как поступают на круштах Братства Свободы. Но Варэк никогда не был уверен, что Братство Свободы, которому запрещён вход в Сонную Долину, и правда существует, а не является легендой, как Чёрный Крушт из царства мёртвых.

Ну, а если и существует? Его-то родные не братья Свободы. Они все из порядочных круштанов, а, значит, свято следуют завету: крушт движется куда хочет и останавливается когда хочет, круштаны обязаны подчиняться его воле, ибо его воля – это воля Судьбы.

Варэк на секунду вгляделся в такую волнующую степь, медленно проплывавшую под круштом.

Дождаться, когда все заснут, и бежать. Навсегда. Нестись со всех ног, сломя голову, чтобы никакой Сын Антилопы не догнал.

Но Варэк знал, что не поступит так. Он хотел иначе.