Когда мы были молодыми
Вы помните, какие мы были? Когда были молодыми? Вы всё помните? Что – начинаете смущаться? Ну, конечно, одно дело – внукам рассказывать, какие вы были правильные, и совсем другое, когда попробуете лапшу на уши себе вешать. Разница, скажу я вам, колоссальная.
Вообще-то мы были хорошими: учились, умудрялись получать стипендию и часто посещали занятия, успевали ходить на танцы в городе и за городом, бегали на стадион мимо старого кладбища, и иногда возвращались в общежитие, проходя через это кладбище. Кладбище располагалось рядышком, до него всего метров триста было, не больше. Наверное, по причине такого близкого знакомства с местной достопримечательностью относился я к кладбищу без должного уважения. Но никогда, я вас предупреждаю, никогда не нужно обращаться запанибрата с потусторонним миром… Вы знаете, что выражение «мороз по коже» ничуть не преувеличено? А я знаю. Но про это потом.
Как я уже говорил, кладбище было старинное, с захоронениями ещё царских времён, и прекрасно сохранившимися над этими захоронениями памятниками-надгробиями. Я даже проводил экскурсии по узким, заросшим кладбищенским проходам-тропинкам – почему-то девушкам это нравилось. Происходило это действо, конечно, ночью и при луне – такие экскурсии днём не проводят. Эффект не тот. Я очень старался, чтобы девушкам было не скучно. Кульминация наступала у пятиметрового гранитного надгробия, увенчанного массивным крестом.
Представляете, над нами – солнце мёртвых – луна, тишина – естественно, гробовая, и я вещаю: – Вызываю дух генерал-майора Приамурских кавалерийских войск, верно служил царю и отечеству… выходи… – и наклоняюсь к отверстию под могильной плитой, и все наклоняются к этой дыре… и там, во мраке, зажигаются два огонька и приближаются, приближаются… Девушки, потеряв остатки храбрости, взвизгивали, а я их мужественно успокаивал: – Спокойно, тут все свои…
