Анжелика Бакир - Кольцо исповеди. Там, где ночь и день, нарисуй меня

Кольцо исповеди. Там, где ночь и день, нарисуй меня
Название: Кольцо исповеди. Там, где ночь и день, нарисуй меня
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Кольцо исповеди. Там, где ночь и день, нарисуй меня"

Сборник авангардной поэзии, в котором экспериментальные по форме и содержанию стихи сопровождаются авторскими иллюстрациями. Представлен четырьмя разделами: «Магический декаданс», «Природная россыпь значений и смысла»,«Философский млечный камень», «Там, где ночь и день, нарисуй меня».Осторожно, дорогой читатель! При чтении можно влюбиться в поэзию…

Бесплатно читать онлайн Кольцо исповеди. Там, где ночь и день, нарисуй меня


© Анжелика Бакир, 2018


ISBN 978-5-4493-1686-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Магический декаданс

Среди миллиардов до точности доли микрона

Минорная песня прощального, стылого марта
Звучит, обтекая дождями своими, уныло.
Все лица, смотрящие жизни походную карту,
Ведущую ввысь, им туда бы… Да, не обратимо.
Стучит, выбивая нагретые ритмы у пульса.
Небесная ширь распластала себя натяжна'я.
И движет планета намеченным издревле курсом
До Острова Света, светила свои призывая.
Когда-то проснётся. Откроет своё измерение,
Для всех, без разбора, щадящие явит глаза.
Не делится надвое жизнь – заунывная серость.
Преграды не выстроит дождь – затяжная весна.
И времени мало. Остаточный рвёт по секундам
Шанс воли у выбора – стынуть нутром или греть.
У счастья дорога считается самой из трудных.
Не мало прошли и на карте указана треть.
Среди миллиардов, до точности доли микрона
Отмечены меткой сердца, что горят ежечасно.
Минорные ноты прощального, стылого стона
Снимают с других, растерявших огни.
Не напрасно…

Решето небесное

Решето небесное на моих руках.
Веются безгрешные звёздочки впотьмах.
Вот упала первая в млечные края,
Назову невестою страстного бытия.
А за ней другие сыпятся, смеясь,
Пусть рисуют милые сумерками вязь.
Чудеса клубятся в сетях решета.
Пусть горят небесные звёзды до утра.
Всем по наречению. Всех по именам.
Переливы встречные, радостно глазам.
Я руками ласково глажу нити их…
Привязала к месяцу… Доброго пути…

В садах затерянных миров

Как больно по осколкам босиком.
Виски» сжимает, словно боль, тисками.
Среди застывших гипсовых колонн
Лишь тень моя невиданных скитаний.
Фонтаны, некогда живущие в раю.
Повисших лоз засохший виноград,
Поникли серостью колючей, на краю
Терновников нестройный ряд.
Темнеет небо чёрной гроздью влаги.
Скрипучий скрежет сорванных петель.
Пронзает скрипка нотами Вивальди,
Душой терзает в стон виолончель.
Как больно по осколкам босиком
В садах затерянных миров веками.
Ходить и видеть прошлого излом
Больших, нечеловеческих страданий.

Душа…

Она ребёнок… Совсем ребёнок…
Открыта Миру.
А Мир в окру'ге своих воронок
Листает книгу.
Испишет ручкой смешные ноты
И наиграет.
Она мала'я, по шагу в пропасть,
Смеясь, слетает.
Коленки бьются, заплачет громко.
Бывает больно.
И только после, её в пелёнки,
А ткани ко'лки.
Не виновата, что заточили
В такое тело.
Она ребёнок, лопочет еле
И неумело.
О том, что надо и что не надо
Тебе в дороге.
А Мир всё вертит свои начала
В крутой воронке.
Остановиться, её услышать
Совсем не сложно.
Никто. Ничто. Она и ты лишь.
И осторожно.

Белым по чёрному

Красками белыми, красками чёрными,
Снимки вчерашнего дня – негативы.
И на верёвках, квадратами вздёрнуты,
Сушатся красного сердца нарывы.
Контуром чётким ползёт, проявляется
Память, казалось бы, стёртая на прочь.
Выйду из комнаты. Пусть искупается
Всеми доступными правдами за ночь.
В небо взгляну. До потери сознания
Стану смотреть на сияние грёз.
И вдруг пойму, что само мироздание
Белым по чёрному – россыпью звёзд…

Борьба! Но кто об этом знает!

Из тьмы возникшие угодья
Остатками, почти золой,
Измазав степень плодородия,
Нависли памятью густой.
– Постой! – кричу – Не смей касаться!
Не смей терзать остатки жизни!
Но стала чернота смеяться,
Вдруг, начиная с моей тризны.
Ползёт химера, растекаясь,
И душу к Дьяволу взывает.
Лучом рублю и рассекаю,
Но ярой хамкой наползает
На свет и целится мне в грудь.
Борьба! Но кто об этом знает?
Зрачки – рассыпчатая ртуть
И с языка её слетает
Аркан, цепляя руки, ноги,
Пытаясь туже затянуть.
Не понимая, тело в коме,
Душа же хочет разомкнуть
Свой цепкий узел Чудотворца,
Где жарче пламени оков
Аида плавящие кольца-
Сердечная двоих Любовь!
Борьба! Но кто об этом знает!
У тьмы служителей не счесть.
Душа всегда одна страдает,
Всё потому, что Свет в ней есть.

Последняя проба

На золоте ставят пробу.
Вы думаете на людях
Не ставят? Кому в угоду
Гравировано «Пребудет!»
В бедовые организмы
Вливают слои франшизы.
Гуляют в телах харизмы
Без штампа гонимой визы.
Ведут на расстрел, обу'яв,
Рожают, крича, кидают.
Кого защищают грудью,
Того со спины стреляют.
Намедни по меди сталью
Вечернее громко: «Время!»
А что за холмистой далью?
Расставленные мишени.
Но главное – это проба!
Последняя – три девятки.
Замкнули Вселенной скобы,
Наземно играют в прятки.

За лабиринтами сердец

За лабиринтами сердец
Бежит ручей неторопливо.
Родник восьми его колец
Ко всем относится учтиво.
Не схожесть разума. Полна
Вода, мерцающая гладью.
Сердечным стуком кружева
Волну плетут свою за гранью.
Лишь для души открыто всё.
Познание законов свыше.
Небесной амфоры литьё
И ковка подземельной ниши…

Зрелой Вечности слёзы

С точки зрения вечности, нас уже нет…
Нет прозрачных следов шелковистого эха.
В облаках, где глазницей закатный рассвет,
Обнимая тела, тают крохотно – вехи…
Забываясь в ночи, просыпаясь ли утром,
Океаны вдали неизбежно застыли.
Окольцованный ветер, боясь шелохнуться,
Не тревожит озябшей песчинками пыли.
Миг открытого счастья. Завтра всё по иному…
Млечным соком по краю, ласкающем век.
Унесёт за собой неизвестность в покои
Зрелой вечности слёзы, где нас уже нет…

Из Мира Мёртвых

Не хочу видеть мир сквозь стекло!
Не хочу верить в штампы иллюзий!
Разобью всю прозрачность его
И шагну по осколкам, где люди.
Где тепло от ладоней идёт,
Не скрываясь за холодность рамы.
Где улыбкам понятен полёт,
Потому-что, вот здесь они, рядом.
Настоящее чувствуют словом,
Отзываясь волной доброты.
Где дожди и снега с морозом,
Звонкий хохот бегущей весны.
Всё хочу… До всего коснуться…
От заснеженных временем гор
До глубокого дна безумства
Океана просторного. Вот!
Крик не слышит никто, он – Ангел
Бестелесный из «мира мёртвых».
Застекольная жизнь в порядке
И не видится крыльев стёртых…

Странники снов

Взирая на горы покрытые снегом,
Уткнувшихся пиками гордо в века,
Печалью объятые снежные ветры
Вонзают иголки в уснувших сердцах.
И слезы мои, не успев, обретают
Узоры немыслимых, все же снегов.
Взывают к горам свои вечные тайны,
Но тянутся пики до странников снов.
Плывут облака, задевая вершины,
Слегка задержавшись, ласкают снега.
Так делятся мыслями высшие силы —
Чем тверже каменья, тем мягче вода.
Коснуться тех гор, заковавших молчание,
Остаться тем облаком взором прошу.
Но высшие силы своими снегами
Оставили мне в назидание слезу…
Слеза, есть ли мягче тебя на земле?
И есть ли прозрачней тебя естество.
Но горы молчат… И плывут в тишине
Ветрами объятые странники снов.

У Демона опущен взор

У Демона опущен взор
И волны бьются об утёс.
Познавший внутренний простор,
Задавший сам себе вопрос.
В душе его была она —
Искра немедленного счастья,
Из высоты достигнув дна,
Небесного её запястья.
Отрывки фраз. Улыбки глаз
И звонкий смех, всё прах и грех
Мучений сладостного сна,
Душевных стынущих прорех.
Но волны бьются об утёс,
Напоминая пеной крылья,

С этой книгой читают
Каждая жизнь пропитана цветочным ароматом, запахом чьей-то любви. В каждом стихе есть чья-то жизнь, прожитая или только начинающаяся, каждый стих несет в себе истинную правду обо всем сбывшемся и несбывшемся…
Книга Елены Королевской – замечательный пример настоящего, глубокого патриотизма, не нарочитого, провозглашаемого на митингах и демонстрациях, а подлинного, идущего из глубины души – того, что и называется простыми словами «любовь к своей Родине». Но самое ценное – каждая строчка любого из этих стихотворений учит патриотизму юные души, маленьких граждан великой России, которые еще только постигают науку любви к Родине. В том числе и с помощью пре
Кассовый чек несет в себе информацию статистического свойства, но при этом цифры и буквы на нем упорядочены, что придает ему сходство с поэтическим произведением. Автор дополняет реальный изобразительный ряд асемическими письменами и абстрактными символами. Слова, буквы, цифры и росчерки наслаиваются друг на друга, образуя единую многосмысловую структуру. Автор выступает в роли своего рода «переводчика» с языка экономической конкретики на язык эк
Мне хочется донести до читателя о всех прелестях и красотах среднерусской природы. Ощутите все прелести и красоты весны, лета, осени и зимы. Выберите свою любимую пору года. Выходите на природу, на свежий воздух, идите на рыбалку, на охоту. Вы забудете о всех невзгодах и огорчениях. Вашему задору и здоровью позавидуют многие. Окунитесь в животный и растительный мир нашей чудесной и неповторимой среднерусской природы России. Вы получите задор, бод
«Не скажу, однако, чтобы среди „дымов“ отечества, встретивших меня по возвращении в Россию, после моей летней поездки в Голландию, мне показались „приятными“ две рецензии о моих книгах, помещенные за мое отсутствие в „Утре России“ (No№ 149 и 179) К. Д. Бальмонтом. Дело, конечно, не в том, что Бальмонт отнесся к моим книгам отрицательно: с таким отношением критики я встречался достаточно часто, и оно меня тревожит мало. К тому же и мне случалось в
«„Великая война“ наших дней захватила не только европейские государства, но и значительную часть вне-европейских стран. При той тесной связи, которая установилась теперь между всеми народами и землями мира, это совершенно естественно. Во-первых, все государства земного шара сплетены сетью разнообразнейших взаимных отношений (прежде всего торговых); во-вторых, у воюющих европейских держав на других материках и океанах есть колониальные владения, з
Как бы ни была трудна жизнь, редко кто осмеливается оборвать её раньше времени. Потому что и в тридцать, и в пятьдесят, и в семьдесят все живут надеждой на более счастливое будущее. «Умирать не собираюсь, я ещё и не живал ни разу», – скажет любой старикан. О судьбах, которые мы сами себе строим, о тяжёлых, порой даже невыносимых периодах жизни людей, о попытках выкарабкаться с самого дна – вот о чём эта книга.
Её жизнь не была ни раем, ни адом. Она желала обрести семью, но потеряла её на своих глазах, а потом обрела вновь. Она стала сильнее, рассудительней, взрослей, но в душе она всё так же осталась ребёнком. Всё, чего она хочет – это покой…