Часы с кукушкой, выглядывающей из оконца, монотонно и уверенно тикали. Тиканье напоминало гадание на ромашке. Выстукивался говор: придёт, не придёт. А он, закадычный друг, не появлялся к обговоренному часу. Опоздание не в его характере, и всё же…
Значит, что-то не срослось, – предположил я, прилепив взор к циферблату настенных часов.
Часы тикали. Уже и взор присох к цифровой жестянке. Казалось, его поймёт кукушка, вынырнет из летка, и её «ку-ку» вспугнёт взор. Но и она, как я, была в состоянии ожидания: я – тяготился опозданием Толика, а она – работой часового механизма.
В открытое окно слышались шлепки падающих плодов шелковицы, возня уток да перешёптывание листьев кукурузы.
«Вот, – возникла мысль, – у них есть тема, правда, какая-то тайная, что ли. Ишь, шепчутся. Конечно, и дыханье ветра помогает шёпоту».
А Толик не являлся.
– Ладно, – утешал я себя, сидя на табуретке, – буду строить план похода на речку Синюха.
Затем махнул ладонью кукушке:
– Бывай, буди тишину хаты, а я – во двор, дела есть.
Вышел на дощатый пол крыльца, и только притулился к её фигурной стойке, слышу звяк кованой щеколды.
Голову – к калитке… Толян!
– Вовка, привет! – Толькина ладонь взъерошила густые волосы, почесала по кругу правое ухо.
Я понял, что он чем-то смущён.
Так и оказалось. Когда порывистые движения тела угомонились, он торопливо заговорил:
– Батя.. бац – наряд дал – кукурузную бодалку корове нарубить, потом уткам – воды в тазы. Короче, и другие дела.
И более спокойно, будто извиняясь:
– Вов, планируем раков ловить, значит, я и постарался, чтоб потом… отпустили с тобой.
– Понял я, Толян, понял, – хлопнул его ладошкой по плечу.
– Тоже утром управлялся в коровнике. Потом ждал, ждал тебя… Глазел на часы, а она – ни ку-ку, ни га-га!
Присели на чурбак тополёвый у бассейна. И тут-то напарник по ловле раков выложил новость.
– Да, слушай! Витька Смалей с другом Петькой раков столько наловили… Даже продавали соседке, бабе Нюре.
– Ничего себе! – удивился я. – Или хвастались? – засомневался.
– Не-е, правда, – убеждал Толик. – Зуб даю!
– Зуб так зуб! А не жалко?
В разговоре выяснилось, что у нас на двоих маловато рашниц. Судили-рядили так. Лягушек набьём. Не впервой. Ободрать им шкуру – сумеем, а вот снастей-то, ишь как – с гулькин нос, как скажет Толькин отец.
Такая новость всплыла… Это не лягушка в луже, это важная новость дня. Получается, недостаточно, не детально продуман наш план похода за раками на речку Синюха. Решили не откладывать подготовку, а начать изготовление снастей в самое ближайшее время.
Лишь к вечеру разошлись по хатам, полные надежд.
Снасти для ловли раков, о которых мы разговаривали, – это рашницы. Они бывают разной конструкции. Уделю внимание некоторым деталям, которые могут быть интересным современникам компьютерных технологий.
Первое. Круговые рашницы готовят из обручей для бочек, или самодельные – из толстой проволоки.
Обручи оплетаются пеньковым шпагатом, квадратами. Квадраты, или по-станичному – очки, делаются такой густоты, чтобы не проскочил, не упал рак обратно при вытаскивании обруча из воды.
Второе. Снасть можно изготовить из побега вербы. Их на берегу реки – сплошные заросли. Побег распаривается и сгибается в форме круга, переплетается. Но есть но: эту снасть необходимо утяжелить камнем или куском железки, чтобы снасть не всплывала со дна реки.
Третье. Каждая рашница уравновешивается с четырёх сторон обруча шпагатом 50—60 см длины, затем сам поводок крепится к палке, длиною хотя бы с метр.
И напоследок – «деталь» в снастях.
В середину рашницы, круга или квадрата, привязывается ободранная лягушка. Чем она крупнее, тем дольше её хватит для ловли. Не прохлаждаться идём на реку, а работать. Удовольствие заполучить – мало, надо клешнястых отловить побольше – это ясно, как днём.
…С вечера мне, и как потом признался Толян, ему тоже – раколову со стажем, не спалось.
Мудрый сон не шёл в руку. Он притаился в приятном ожидании.
Головы наши пылали от думок.
К примеру, Толян мысленно бродил в сарае, собирая обручи. Пусть ржавые, но целёхонькие. Зубилом рубил проволоку. Круги гнул.
Иногда его мысли выходили, не спросясь, к соседской куче железного хлама, и там лопатили кучу в поисках обруча или квадрата.
Похожие мысли будоражили и мою голову, коротко стриженую «под горшок». С той лишь разницей, что я заранее «обследовал» сарай, горище, – то есть подвал, свалку лома у соседа.
Так или примерно так, виртуально, собирали снасти.
В каком часу сон сморил друга, не знаю, хотя, сказать по правде, знать бы не мешало, но…
Зато помню я следующее. У иконы пылала свеча, к какому-то церковному празднику поставленная загодя. Бабушка Параня на своей половине хаты лежала, не шелохнувшись, и смотрела на свечу.
Недалеко стояла моя пружинная кровать с металлическими быльцами (боковинами).
За стеной нашей турлучной хаты поскрипывала ставня. Тонко и жалобно. Вероятно, меж стеной и дощатой ставней прошмыгивал неугомонный ветерок.
…Наверно, Луна посоветовала засыпать, потому что снасти были мысленно собраны. Голова тяжелела, мысли путались. Пора спать.
На следующий день спозаранку меня разбудил кочет. Славный кочет двора. Можно сказать и так: хозяин двора.
Его «кукареку» было такое громкое, такое зычное, что сон мигом отлетел восвояси, к госпоже Утро.
А она была благосклоннее ко мне, чем певун куриного насеста: приветствовала солнцем, этаким блином на сковороде, по имени небушко. Желанным и значимым готовился день для нас с Толиком. У нас ведь начнутся приятные хлопоты.
У мамы тоже были хлопоты. Только блинные. Я к ней, с улыбочкой.
– Ма, мне шпагат нужен.
– А-а, раколов проснулся!
– Ну, да!
– Тогда марш к рукомойнику, во двор, к тютине. Умоешься, да живее за стол, а то, небось, Толик счас объявится, а ты чухаешься. Вы как, сразу на речку? Снасти готовили?
– За друга сказать о готовности не могу, а я сделаю ещё одну рашницу, и всё, будет три.
– Слышал, кочет пел, а, сын?
– Да, мам. А что, примета на хороший улов?
– На улов – не знаю, а вот на дождь – возможно, так что отцов плащ не забудь, если отправитесь. Харчи сберу в кирзовую сумку. Она дебёлая. Мы с бабами величаем её «колхозница».
Не успел встать из-за стола, где жирно-масляно злили аппетит блины, заливисто залаял Трезор.
– И кто это к нам? Толика он знает, неужель гость забрёл нетутошный? Выйди, Вова, глянь.
Во двор шло приведение в зелёном одеянии. Его фалды трепыхались зловеще.
– Толян, не дурей! Трезор штаны раскроит!
– Вов, ты готов? Мои причиндалы за калиткой стоят. Ты тоже плащ бери. Отец мне плащ-палатку дал. Дождь будет, сказал. Колени его ноют к дождю.
