Подмосковье. Билибино. 21 июня
Его стремительно несло сквозь мрак и северные сияния, как речная вода горной реки – упавший лист дерева. Казалось, ещё миг – и тело влепится в прятавшийся впереди речной порог, породив вспышку тёмной боли! Но порог не появлялся, боли всё не было, как не было вообще никаких неприятных ощущений, если не считать само падение-скольжение в неведомой реке и непонятном мраке.
Но вот падение закончилось полным растворением в пустоте, переливы северного сияния погасли и Тимофея вынесло внутрь самого себя, словно его внезапно вывернуло наизнанку!
Затем вокруг начали возникать, проявляясь как фотографии в бювете, контуры кресел, пультов, аппаратных шкафов и других предметов интерьера лаборатории, окружённые светлыми ореолами, плюс люди в помещении. При этом Тимофей вдруг обнаружил у себя способность заглядывать и внутрь их тел, и в недра приборов и компьютеров, стоило только напрячь зрение! Но первое ощущение путешествия по собственным сосудам, органам и кишкам шокировало больше всего. Он не сразу смог определить, где находится, что вообще происходит и почему слышит только вибрирующий шелест, а не знакомые звуки работающих приборов и голоса коллег. Всё смешалось в одну сплошную вибрацию, из которой изредка выбивались стоны, тонкие посвисты или звонкие щелчки.
Но сознание не отключилось, продолжая работать. Тимофей вспомнил, что начался эксперимент, к которому лаборатория готовилась четыре года (два года вместе с ним), и вся неразбериха с чувствами случилась после включения «мерина», как сотрудники лаборатории называли инвертор измерений. Вывод напрашивался сам собой: «мерин» активировался и чудесным образом преобразовал локальный объём пространства – всю лабораторию, хотя сам находился в хорошо защищённой, покрытой метровым слоем бетона, графита и металлокерамики, камере.
Процесс восприятия окружающего мира между тем продолжался.
Поплутав по собственному кишечному тракту, грудной клетке и голове, Тимофей выплыл наконец из родного тела в помещение лаборатории – бункер площадью в полсотни квадратных метров располагался под землёй на глубине пятнадцати метров – и некоторое время боролся с маневрами сознания, то и дело норовящего нырнуть в тела коллег (всего в лаборатории трудились пять человек во главе с заведующим) или в недра аппаратуры, и смог наконец отделить «зёрна от плевел». То есть понять, что включённый «мерин» и в самом деле расширил количество измерений физического вакуума, добавив к трём реально развёрнутым во Вселенной: длине, ширине и высоте, создающим геометрический объём, ещё одно – четвёртое, и оно, развернувшись в макроформате, накрыло лабораторию новым субстратом, позволяющим видеть и чувствовать все трёхмерные объекты одновременно со всех сторон и даже изнутри.
Сначала Тимофей почувствовал восторг! Они добились своего! Идеи заведующего лабораторией Мирона Юльевича Феофанова оказались верными, и коллективу удалось осуществить задуманное без особых затрат энергии. Это была новая физика, основанная на экспериментах коллайдера, обнаруживших кроме бозона Хиггса ещё и скрытую пятую фундаментальную силу[1]. Хотя известно об этом стало только после десятилетнего изучения результатов экспериментов на коллайдере. Но идея сработала! Именно использовав её как основу будущей физики, Феофанов и создал технологию развёртки измерений, или квинтик, как он говорил.
Потом на голову обрушился страх! Не превратил ли «мерин» в сплав четырёх измерений всю Землю?! И не начнётся ли цепная реакция «перемешивания реальностей» – физических параметров знакомого квантового мира в единый «винегрет»!
Страх породил волну переживаний, обрушивших душевное равновесие, отчего сознание снова начало прыгать по лаборатории как заяц, то опускаясь в тела товарищей, то выскакивая обратно как ошпаренное!
По-видимому, то же самое ощущали и коллеги, потому что Тимофей видел их перемещения и чувствовал переживания, как свои. Однако длилось это жуткое явление недолго.
Внезапно Тимофей буквально спикировал в своё тело и застыл оглушённый, не веря, что всё кончилось. И только спустя несколько мгновений понял – заведующий лабораторией выключил генератор…
Порыв ветерка в открытое окно охладил грудь.
Тимофей сел на кровати, поёживаясь.
Нет, это был не сон, а воспоминание. Эксперимент с развёрткой свёрнутого в структуру Калаби-Яу (так это называлось на сленге физиков) четвёртого измерения прошёл два дня назад, но до сих пор бередил душу и заставлял переживать. По всем косвенным данным коллектив лаборатории под названием «Илэвен» МИФИ – Московского инженерно-физического института (получившего статус академии) находился по данной теме впереди всех отечественных и зарубежных научных групп, поэтому в целях секретности работы не объявлял о результатах ни в каких научных журналах. Название же лаборатории дал завлаб, переводилось оно с английского как «одиннадцать» и никому из сотрудников не нравилось, но приходилось мириться, потому что Феофанов создавал лабораторию по развёртке измерений (по М-теории Вселенная имела одиннадцать измерений: десять континуумальных плюс время, восемь из которых были свёрнуты в суперструны) и имел полное право применить для названия её любой термин.
Зарядкой по утрам Тимофей занимался номинально, только ради поддержания физической формы: двадцать приседаний, столько же отжиманий, десять подтягиваний. Спорт он никогда не жаловал, хотя имел отличную спортивную фигуру и выглядел очень брутально, почти как герой романа Джека Лондона «Лютый зверь». Разве что при этом не боксировал и всегда в конфликтах искал разумный компромисс. А так как он был достаточно высок – рост сто восемьдесят пять сантиметров, широкоплеч, силён с виду и обладал мужественным обликом, вкупе с карими глазами, нередко задумчивыми, женщины постоянно обращали на него внимание, хотя он их сторонился, испытав немалый стресс после ухода жены.
В этот день он зарядку делать не стал, неукоснительно соблюдая давно заведенный порядок: по субботам и воскресеньям мышцы не напрягать. Можно было и поспать подольше. Но воспоминания об эксперименте снова включили мыслительный аппарат, и Тимофей встал.
И тотчас же заработала автоматика умной квартиры.
Год две тысячи тридцать первый ознаменовался подсоединением городской бытовой среды к облачному интернету. Все новостройки подключались теперь к внешке – облаку, имея обслуживание уровня ИИ (искусственный интеллект), поэтому те, кто вселялся в умные дома и квартиры, при подписании доверительных актов пользовались его услугами.
Поскольку Тимофей, вселившийся в такую квартиру (оставленную ему тётей Ксеней) недалеко от Лужников в феврале этого года, имел доступ к внешке, кровать пинганула (послала сигнал) домашнему компьютеру, холодильник выдал домашнему робу всё, что ел хозяин по утрам (бутеры, сыр, масло, молоко, орехи – миндаль и грецкий, две сливы) кофеварка включилась сама, сварила «дольче», роб доставил всё на стол, и когда Тимофей после утренних процедур явился на кухню, там уже был готов завтрак.
