Глава 1. Постановка вопроса
С первого творческого импульса все вещи существовали в своей заданности как бы некоторой оплодотворяющей силой, внедренной в мироздание для рождения всех вещей; но ни одна не имела еще отдельного и действительного бытия.
Григорий Нисский
Среди великого множества законов существуют такие, объектом регулирующего воздействия которых являются не вещи, явления, люди и отношения между ними, а законы и системы законов, согласно которым объекты правого регулирования возникают, развиваются и прекращают свое существование. Они есть законы для законов и систем законов, а сказать по-другому – законы, управляющие процессами развития, или же еще проще – законы развития. Представляется, что именно их имели в виду классики античности, когда говорили о законах, определяющих тот незыблемый Божественный порядок, который господствует не только в человеческих отношениях, но и во всем строе мироздания[1].
Чтобы выделить этот род законов среди прочих, назовем их протозаконами. Этот термин подходит нам по той причине, что первая корневая составляющая – «прото» (от греч. prōtos) – означает первичность, исходное творческое начало, существующее независимо от опыта. Вторая – «закон» (от лат. lex) – означает общее правило[2], обязательная для исполнения регламентация[3]. В результате сложения получаем: протозакон – изначально установленное, существующее независимо от опыта, общеобязательное правило. Близким к этому значению является термин «принцип» (от лат. princeps), под которым принято понимать научное или нравственное начало, правило, основа, от которой не отступают[4]. Однако, в отличие от первого, принцип лишен трансцендентности, является началом, установленным опытным путем.
Протозакон можно сравнить с компьютерной программой, которая определяет порядок в заданном программистом пространстве, а создателя протозакона вполне считать творцом, поскольку он создает то, что прежде еще не существовало. Посредством своих программ он задает параметры: сначала для возникновения и существования проектируемого им пространства, а далее – параметры всего того, что он поместит внутрь этого пространства. Как творец он управляет всем, что создал, – и пространством, и его содержанием. Он же определяет и время существования всего, им созданного.
Протозаконы выявить не просто. Если принять во внимание, что наше пространство – это Вселенная, то, находясь внутри, о существовании протозаконов, управляющих ее развитием, мы можем судить, лишь наблюдая порядок, который имеет место среди законов, непосредственно воздействующих на материальные объекты. Но и об этих «обычных» законах, традиционно именуемых законами природы, нам также не много известно. Ведь наблюдаем мы не сами законы, а всего лишь внешние признаки их действия, которые обнаруживают себя в виде закономерностей. И формулами описываем не сами законы, а видимые нами закономерности, через которые проявляют себя законы. Кеплер открыл, что планеты вращаются вокруг Солнца по эллипсу, и описал свое открытие формулой. Однако, кто, по какой причине и с какой целью вызвал эту закономерность к жизни, формулы, описывающие движение планет, не раскрывают. То же можно сказать и в отношении многих других закономерностей, которые мы называем законами, – например, законами силы тяжести, ускорения свободного падения, сохранения энергии, термодинамики и т. д.
Нам известны так называемые законы диалектики, сформулированные Гегелем: единства и борьбы противоположностей, перехода количества в качество и качества в количество, отрицание отрицания. Свое действие они обнаруживают в разных сферах мироздания и, видимо, за это их еще называют универсальными законами развития[5]. Нет сомнений, что эти явления действительно носят универсальный характер и обнаруживают себя именно в процессах развития. И все же есть подозрение, что и в них мы наблюдаем не сами законы, а универсальные закономерности, свидетельствующие о существовании особого рода протозаконов.
Э. Кассирер (1884–1945):
«Закономерность реального означает, в конце концов, не что иное, как реальность законов, а эта реальность состоит в неизменной значимости, которой она обладает во всяком опыте, отвлекаясь от всех частных ограничивающих условий. Называя законами вещей связи, которые сначала могли казаться только некоторой правильностью течения ощущений, мы этим создали лишь новое обозначение для признаваемого нами за ними универсального значения. Избирая эту форму выражения, мы не изменяем фактического положения, а лишь укрепляем его и подтверждаем его объективную истинность»
