Подул холодный ветер, пошелестел листами жести, которой была прикрыта с одной стороны маленькая сторожка у леса. Похлопал проржавевшей дверкой старенького автомобиля, и не обнаружив больше ничего чем можно было ещё поиграть, погнал мятую бутылку и пожелтевшие листья дальше.
Трое мужчин, сидевших у костра, зашевелились, поёжились, поправляя воротники, надвигая капюшоны и подсовываясь ближе к костру.
Огонь тоже наклонился в сторону ветра, как будто хотел отправиться вместе с ним, но затем вернулся назад, и потрескивая начал поедать поленья.
Слабый свет от костра освещал старенькую деревянную сторожку, в которой, наверное, когда-то жил лесник. Сейчас она переживала не лучшие времена. Одна стена рассыпалась либо же, была разобрана для костров, что более вероятно. Стекла с окон давным-давно повыбивали вместе с рамами, а шифер с крыши местами отсутствовал. Но это место не было заброшенным. Заботливые руки путников закрыли дыры в стене и на крыше листами жести, а окна были затянуты клеёнкой. Внутри стоял старенький диван и несколько самодельных стульев у огромного пенька, заменяющего путникам стол. На нем стояли открытые консервы, и небольшой котелок с горячим содержимым.
Лысый человек в длинном плаще, накинутым на тёплый свитер, прокрутил вертел с нанизанным на него небольшим кроликом и недовольно поморщился, протирая начавшие слезиться от дыма глаза.
– Давно пора хоть маленькую буржуйку соорудить, – прохрипел он и зашёлся кашлем. Откашлявшись, продолжил уже нормальным хрипловатым голосом. – Так может, принесем сюда на досуге. Что скажете?
– Тарань, – улыбнулся ему мужик со шрамом на лице. Глубокий шрам начинался в волосах, проходил через глаз и резко обрывался на заросшей щетиной щеке. Завершала шрам татуировка паука зашивающего его рану. – Нормальная тут вентиляция. На каждом углу щели такие, что и ты пролезешь, а тебе ещё и печку охота. Ветер успокоиться и нормально будет. Сдалось тебе такое счастье тот самовар на горбу переть.
Лысый хотел было открыть рот, но махнул рукой, и щурясь, приблизился к огню, прокручивая вертел. Жир закапал в костёр, и лысый, потрогав ножиком кроля, довольно улыбнулся.
– Хорошего ты кроля уловил Охотник, – кивнул он третьему, который не спеша точил бруском большой охотничий нож, больше напоминающий мачете.
Тот только улыбнулся. Выглядел он моложе остальных, лет на двадцать пять от силы, на лице у него тоже было несколько небольших давно затянувшихся шрамов.
– А ты думал, что я нехорошего стану ловить?
Тут Лысый поднял палец вверх, и улыбка у Охотника мгновенно сползла. Нож, который он крутил, крепко лёг в руку и уставился лезвием вниз. Второй потянулся за автоматом.
Лысый выдал улыбку на пол лица и произнёс: – Говорю кроль готовый. Налегайте коршуны.
Шрам шутливо пригрозил ему пальцем, и друзья уселись поближе к импровизированному столу. Лысый же из-за нехватки стула сел так, что за столом виднелась только его голова. Немного посидев так, он поднялся и принялся есть стоя.
– Зато так больше влезет, – подытожил он свои перемещения.
Когда от кролика остались только косточки, Охотник взял пустую банку консервов, и покрутив её в руке, нашёл то, что искал.
– Употребить до… Ого. Не зря я их не попробовал. Они уже года три как испортились. Чувствую, что вы вдвоём сегодня по кустам будете дежурить всю ночь.
– Да они бы ещё столько же пролежали, и хрен им что будет. Как не крути, а почти все довоенные продукты испортились, а ты зря не хочешь пробовать, скоро и консервов не останется уже. Деликатес, как ни как, – рассуждал мужик со шрамом, выковыривая застрявшие куски мяса спичкой.
– Да я, пожалуй, откажусь от таких деликатесов. Меня и нормальное мясо устраивает.
– Думаешь, в этом мясе, что бегает вреда меньше? Рентген у них хватает, да и заразу всякую они разносят, мутируют же они от чего-то, – подытожил Шрам, засовывая спичку обратно в коробок.
– Может и больше, но от него хотя бы не придётся в кусты гонять.
– Ой, йой. Да прям уж, я ж вон не гоняю.
– Да ты и трактора переваришь и не подавишься, – присоединился к разговору Лысый. Так как стула ему не досталось, то после обеда он отдыхал на стареньком диване.
Шрам развернулся, посмотрел на него, выставил ладонь, отсчитал четыре пальца и оставшийся один показал Лысому.
– Теперь к себе его разверни, что-то мне руку лень поднимать для ответа.
Их идиллию внезапно нарушили. Что-то треснуло так, как будто бы кто-то наступил на лежащее дерево и переломал его. Звук раздался со стороны леса. Разговоры мгновенно притихли. Все трое потянулись за оружием.
Треск раздался снова, следом за ним послышался глухой удар. Испуганная птица взлетела с верхушки дерева, и взмахнув крыльями, полетела подальше от неведомого ночного гостя. Лысый схватил ведро с землёй, стоявшее у дивана и высыпал его на костёр. Огонь мгновенно погас. Все трое замерли, приготовив оружие и всматриваясь в темноту леса.
Их ночной гость не спеша топал по окраине, о чем давали знать глухие удары.
– Что это за хер пошёл? – прошептал Шрам, всматриваясь в лес. – Лысый не видно его?
Лысый помотал головой и опустил старенькую охотничью винтовку с прицелом.
– Может наш? – спросил Лысый.
– Сходи, спроси, если что зови мы придём мг, – кивнул ему Шрам.
– Да нет, к деревне ещё далеко, не думаю что это наш клиент, а если и наш то и проблемы больше нет, – вполголоса промолвил Охотник, не поворачиваясь к ним, и продолжил прислушиваться. Он сидел, развернувшись ухом к лесу, склонившись на свою винтовку. Вскоре шаги стали отдаляться и понемногу совсем затихли, зверь прошёл мимо, не заметив их, либо просто не хотел отвлекаться от своих звериных дел. Лес снова успокоился и затих, лишь старое дерево нарушало тишину, изредка скрепя под порывами ветра.
– Ушёл, – сказал Охотник и пошёл к столу за маленькой керосиновой лампой, открутил стекло, подтянув к себе рюкзак, порылся в нем и достал пластмассовую бутылку. Открутив крышку, налил немного и чиркнул самодельной зажигалкой. Маленький огонёк весело заплясал на фитиле, рассеивая мрак в домике. Он накрутил стекло и поставил лампадку на пенёк.
Слух у Охотника был отменным. Чувствовал зверей он очень хорошо и раз уж он не слышал шагов, значит, зверь действительно ушёл.
Лысый надавил на оптику, прицел сложился на левую сторону, издав при этом слабый щелчок. Прицел этот был от какой-то навороченной винтовки, но он умудрился прикрепить и пристрелять его для старого охотничьего ружья.
– Может, это медведь был? – спросил сам у себя Шрам. – Я слыхал однажды о такой твари. Мне один знакомый рассказывал, что один раз они напоролись на такого. Говорил, что они тоже вот так сидели, как мы сейчас, втроём, только в лесу пришлось им ночевать.
