Я уставилась на отца и ждала, когда он скажет хоть слово после того, как сообщил мне эту неожиданную новость. В его глазах читалась такая невыносимая мука, что я испытала облегчение, когда он отвернулся.
Голова шла кругом, а я все пыталась придумать ответ на его заявление о том, что наследный принц Благого двора – мой брат. Брат, который умер двадцать лет назад, когда ему было два месяца от роду. Единственное убедительное объяснение крылось в том, что у папы помутился рассудок от стресса, пережитого после того, как я чуть было не погибла.
На меня нахлынуло чувство вины. Врачи предупреждали, что такое может случиться, если он не будет восстанавливаться постепенно. Нужно позвонить им. Мне становилось тошно оттого, что папе, возможно, придется вернуться в больницу, но его здоровьем рисковать нельзя. Половина излечившихся после употребления горена зависимых вновь начинали принимать его в течение первого года, и мой отец не станет одним из них.
Я накрыла его ладонь своей.
– Пап, ты выглядишь бледным. Может, тебе стоит немного вздремнуть?
– Мне не нужно вздремнуть. За последние четыре месяца я и так вдоволь выспался.
– Но…
Он снова перевел на меня взгляд.
– Со мной все в порядке, Джесси. Это весьма шокирующее воспоминание, и его нелегко осознать, но я не в бреду.
Я посмотрела в его ясные глаза. Говорил он вразумительно и не был похож на человека на грани нервного срыва. Но его заявление о том, что принц фейри – его покойный сын, было как раз из числа таких, за которые людей отправляли в психиатрическую лечебницу. Я не придумала ничего лучше, чем выслушать его и посмотреть, к чему это приведет.
– Ты можешь рассказать мне об этом?
Папа сделал судорожный вдох.
– Даже не знаю, с чего начать.
Я потянулась и взяла его за руку.
– Почему ты думаешь, что принц Риз – это Калеб? Тебе кто-то это сказал?
– Нет. Твоя мама узнала принца, когда увидела его на снимках Теннина. Сказала, что волосы у него другие, но у принца мои глаза, да и сам он выглядит, как я, когда мне было двадцать. – Папа издал слабый смешок. – Я понимаю, как это звучит, ведь сначала и сам подумал то же самое.
– Почему же Теннин не рассказал мне об этом?
Папа покачал головой.
– Он не знал. Твоя мать рассказала мне, только когда мы сели обратно в машину. Я думал, что ей померещилось наше сходство, пока она не достала мою старую фотографию, которую хранила под козырьком.
Я вдруг осознала, что затаила дыхание.
– И?
– Будь у меня светлые волосы, я мог бы сойти за близнеца принца Риза, когда был в его возрасте.
Я должна была увидеть все своими глазами. Встала и подошла к шкафу, в котором мама хранила все фотоальбомы. Они были отмечены по годам, и я достала альбом со снимками времен юности моих родителей. С колотящимся в груди сердцем я отнесла его обратно на диван и села рядом с папой. Я сверлила взглядом обложку, боясь того, что увижу, едва ее переверну.
– Хочешь, чтобы я это сделал? – спросил папа, когда я даже не попыталась заглянуть внутрь.
– Нет.
Я приподняла обложку. На первых нескольких страницах были фотографии моей матери со школьными подружками, а следом ее небольшой снимок в платье и шапочке выпускника. Неспешно перевернув страницу, я увидела папину фотографию с выпускного, и казалось, что из моих легких выбили весь воздух.
– О господи, – прошептала я.
Достала свой телефон и нашла в Сети одну из тысяч фотографий наследного принца Благого двора. Положила его рядом с папиной фотографией, и мой мир сошел со своей оси. Не только их глаза были одинаковыми. У принца Риза и восемнадцатилетней версии моего отца были одинаковые улыбки и маленькие ямочки на подбородках. У принца были более утонченные черты лица, будто у мраморной статуи, у которой отполировали малейшие изъяны, но папа был прав. Они могли бы сойти за близнецов.
Я посмотрела на отца, который выжидающе за мной наблюдал. Прошло двадцать три года с тех пор, как был сделан этот снимок, и теперь его лицо стало более худым, а в уголках глаз и вокруг губ появились мелкие морщинки. Но если не обращать на это внимания, то, глядя на него, я видела лишь молодого мужчину, который улыбался мне с фотографии в альбоме.
– Как я могла этого не заметить? Когда я впервые разговаривала с принцем Ризом, мне показалось, будто я встречала его раньше, но подумала, это потому, что его фотографии были повсюду. – Я покачала головой. – А как же Брюс, Морис и остальные твои друзья, которые знали тебя в те годы? Никто из них не заметил сходства между тобой и самым знаменитым фейри в мире?
Папа пожал плечами.
– Сомневаюсь, что они точно вспомнят, как я выглядел в то время, если не посмотрят на фото. Так бывает, когда вы стареете вместе. А что до остальных, то люди порой не видят того, что у них под носом, особенно когда не ищут это. Кому бы пришло в голову искать связь между мной и принцем Благого двора? Тебе вот не пришло.
Я посмотрела на две фотографии. По личному опыту знала, как легко порой не заметить то, что было прямо перед глазами. Для меня до сих пор оставалось загадкой, как я могла не понять, кем на самом деле был Лукас, пока Роджин Хавас не проговорился об этом.
Я поджала губы и попыталась подобрать слова, чтобы выразить то, что нужно было сказать.
– То, что принц Риз похож на тебя, еще не значит, что он Калеб. То есть… Калеб умер. Вы с мамой оба видели его, были проведены и вскрытие, и похороны.
Я содрогнулась при виде папиного выражения лица. Они с мамой не любили говорить на эту тему, но теперь от этого было никуда не деться.
Он сел поудобнее и, отведя взгляд на миг, снова посмотрел мне в глаза.
– Судмедэксперт сказал, что Калеб умер от атрезии легочной артерии, которая почти всегда диагностируется вскоре после рождения ребенка. Калебу было два месяца, и у него не наблюдалось никаких симптомов. Он выглядел как обычный здоровый ребенок. Твоя мама… – Он сглотнул. – Она не верила, что мертвый младенец, которого она обнаружила в кроватке, был нашим ребенком. Сказала, что мать знает свое дитя и что кто-то подменил ее ребенка на мертвого.
Папин голос дрогнул на последнем слове. Глаза защипало от слез, и я смахнула их.
