Я еще относительно молод, но сегодня мне пришла в голову мысль – написать завещание. Да, да, моя девочка, именно завещание. И в нем мне хочется сказать тебе о самых главных вещах, которые я понял за свою жизнь.
Как и все люди, наверное, я должен дать некоторое напутствие, и попросить об исполнении последней воли. Моя воля достаточно проста – и я прошу тебя всего лишь сделать для меня достойные проводы после моей смерти. Не помпезные или многолюдные, – совсем нет, а с соблюдением всех обрядов моей религии. Я достаточно много повидал странных вещей в своей жизни, чтобы беспокоиться об этом. На самом деле, мне просто не хочется застрять где-то не там, и потом приходить к тебе по ночам.
Есть ли жизнь после смерти – этот вопрос сейчас кажется мне самым главным по зрелому размышлению. Имеет ли все, что мы тут делаем, хотя бы какой-то минимальный смысл. И если ее нет – то и смысла в нашем пребывании в этой жизни не так много. Мы можем искать его в космосе, эволюции, культуре, нравственности и морали, но лишь более высокая цель способна объяснить нам для чего мы здесь. Как бы это пафосно не звучало, каждому из нас стоит ответить на этот вопрос.
Мне хочется быть рядом с тобой, когда он со всей остротой возникнет в твоей жизни, но вряд ли это будет возможно. Есть ли на пути человека более шокирующее осознавание, чем полное и безоговорочное принятие того, что придет время, и он исчезнет, перестанет существовать, превратится в прах? Я хочу пожелать тебе безграничного мужества в эту минуту, которая безусловно застанет тебя врасплох, как она когда-то застала и меня. К этому невозможно подготовиться, хотя в некоторых культурах постоянное воспоминание о смерти – это часть жизни.
Ты знаешь, что я бережно собирал разные истории большого количества людей. Да что там другие люди – мы сами постоянно рассказываем друг другу удивительные истории о том, как к нам во снах приходят наши родители или прадеды, говоря нам о будущем или давая ответы на важные для нас вопросы. Знаешь, в том госпитале, где начиналась моя карьера, была медсестра. Ее мама умерла после тяжелой болезни, когда ей было всего 8 лет. С тех пор она постоянно приходила к своей дочери во сне и давала ей советы в трудные моменты ее жизни. Я думаю, и ты знаешь парочку подобных историй из жизни своих подруг. Но, когда дело касается лично нас, мало что способно успокоить нас и утешить в этом вопросе. Мы можем бравировать видимостью наплевательского отношения к нему, но это тем более показывает, как на самом деле глубоко внутри нас он кричит и стонет.
Первая мысль, которая пришла ко мне, когда я приехал на похороны своей бабушки, была о том, что ее тут больше нет. Это была даже не мысль, а некое ощущение, весьма странное для меня. Но оно многое объясняет. Мне остается трепетно верить, что когда—нибудь мой путь будет таким же.
Знаешь, больше всего меня удивляет, что мы так устойчиво верим в эти жизненные истории, но обычная вера, которая стоит у ворот каждого храма, кажется нам чем-то оторванным от этого, каким-то вешним набором обрядов и действий. Как будто священники говорят о чем-то несуществующем, сказочном, придуманном. Все эти люди кажутся нам наивными, а если мы видим человека, который искренне верит, то мы думаем о его отсталости, неразвитости, словно он просто повторяет заученный сюжет. Но на самом деле истина в том, что ничего не отделяет Джонатана Ливингстона от христианства или буддизма. Стоит лишь понять, что все эти истории – они о том же, о том же самом, о нашем дальнейшем существовании в виде энергетической формы, и древние знали об этом за миллион лет до нас с тобой, – как все начинает, наконец, вставать на свои места.
Тем не менее, достаточно давно я пришел к выводу, что подобный опыт трудно передать. Человек всегда будет снаружи подобной истории, слушая ее, как байку, пока не проживет ее изнутри. Те случаи, когда жизнь человека прерывалась выходом за ее пределы, или, как я говорю, те минуты, когда человеку удается дотянуться до Бога, переворачивают его одномоментно и безоговорочно. И это уже тот опыт, который меняет твою жизнь. Это может звучать странно, но я искренне желаю тебе такого опыта, хотя и прошу судьбу, чтобы он не был для тебя экстремальным или излишне болезненным – как твой отец меньше всего я хочу, чтобы ты страдала.
Я знаю, что мне будет страшно, когда я буду уходить. Но лучшее, чем ты сможешь мне помочь, это будет твоя молитва обо мне.
И еще одну вещь мне хочется сказать тебе напоследок. Хорошее настроение, как и смелый и открыто – радостный взгляд на жизнь – это душевный тонус. Есть тонус мышечный, а есть душевный. И душевные «мышцы» можно тренировать, а вернее – нужно тренировать. Можно научиться видеть в каждой минуте – не препятствие, а возможность, и быть благодарным за то, что с тобой так и не случилось. Мы достаточно близоруки и злимся, когда не получаем то, что хотели, не ведая, сколько на самом деле можем познать горя из своих стремлений. Люби жизнь, моя девочка, радуйся ей, и она обязательно ответит тебе взаимностью.
Любящий тебя отец.
БУДУЩЕЕ С ВЫСОТЫ 106 САНТИМЕТРОВ
Коучинг, умение ставить цели, мотивация – красивые слова для правильных в общем-то процессов. Но меня учил им не личный психолог, не авторитетные и дорогостоящие тренинги, а …мой сын – веселый человечек семи лет.
– Мама, ты застряла в игре. Надо давно перейти на другой уровень, а ты все никак не можешь выскочить с этого. – Он вроде бы играет в Арканоид, но ушки все равно на макушке. Он слышит, как я обсуждаю уже в десятый раз неудачное общение со значимым для меня человеком. Снова и снова, словно хожу по кругу. И мне никак не удается сделать тот самый рывок вперед, чтобы из этого круга выйти.
Мы не часто слушаем детей, когда они берутся судить о наших взрослых делах – чаще отмахиваемся. Но с некоторого момента я стала слушать. И отвечать. И задавать вопросы.
Мы идем из сада. Он очень серьезно начинает беседу:
– Расскажи, кем ты хотела быть в детстве?
– Слушай, я сейчас вряд ли вспомню. Много было разных мыслей.
– Хорошо. А кем ты хотела бы стать сейчас? Кем ты будешь?
– Да вроде уже я и так кто-то.
– Ну а все – таки, что бы ты хотела делать дальше?
Вряд ли этот маленький человечек понимает, что прокладывает дорогу к прояснению моих собственных потребностей, выстраивая целеполагание с вектором вперед. Но и я так увижу наш разговор гораздо позже. А сейчас беру первую пришедшую в голову мысль и отвечаю:
– Я бы хотела быть известной писательницей.
– Ну и что ты будешь делать, как писательница? Расскажи.
