Небольшая история. Гроза.
Дон медленно плыл среди зелёных плавней и белых песков. Солнце припекало, приятно согревая кожу.
Они лежали на песчаной отмели, подставив свои тела под яркое июньское солнце. Слабый ветерок ласкал волосы, а маленькие песчинки сверкали на загорелой коже.
– Ой, смотри, Богомол.
– Ну-ка дай я его…
– Нет, не трогай его.
– Почему?
– Он за всех молится.
– Танька, ты, когда повзрослеешь?
– А тебе бы поумнеть не мешало. Двадцать скоро, а ты как был дураком, так и остался.
– Ах, я дурак, ну, держись.
– Славка нет. – Он поднял её и понёс к воде. Яркими брызгами радуга вспыхнула над ними. Окутывая их ореолом, как окутывают ореолом на иконах святых.
Уже потом когда вода стекала с волос, а они опять сидели на отмели она сказала.
– Я ж говорю дурак. Зачем было волосы мочить.
– Ну, прости. – Он обнял её.
– Слава нет.– Сказала Танька, поддаваясь его напору. Плавни качнулись и зашелестели, зелёной листвой.
Уже потом когда жара спала и тёплая июньская ночь забрызгала небо звёздами, они сидели на скамейке вдыхая запах ночных цветов. Она спросила.
– Слав, а ты меня любишь?
– Да.
– Что значит да?
– Ну, люблю.
– Слава я спрашиваю, ты меня, по настоящему, любишь?
– По самому настоящему.
– А ты хочешь, чтобы у нас появился маленький?
– Ты что залетела?
– Дурак, ты Славка. – Она отвернулась от него.
– Ну, прости, я подумал, может ты, беременна?
– Нет. А ты бы хотел?
– Не знаю.
– Что ты вообще знаешь? Я ж говорю, дурак ты ещё совсем. Ладно, иди домой. Я спать пойду, завтра вставать рано.
– Можно я останусь.
– Ага, сейчас отец проснётся он тебе останется.
– Ну, давай ещё посидим.
– Нет спать. Четвёртый час уже.
Солнце сверкало на спицах велосипеда. Славка катил по сухой колее, раскручивая педали и подпрыгивая на кочках. Возле Таниного двора он нажал на тормоз и резко повернул, подняв пыль задним колесом.
– Чё пылишь? – Спросил Танькин отец.
– Здравствуйте дядя Боря. Танька дома?
– Дома сейчас кликну. Мать, зови Таньку, полуночник явился.– Он вонзил топор в пень и пошёл к Славке. – Ну, че Славка, когда свадьбу будем играть.
– Так это, какую свадьбу, дядя Борь?
– Как, какую? Ты мне это, того, не увиливай. Кто с Танькой до утра просиживает? Вон весь сенник помяли, думаешь, я не знаю.
– Так мы это, ничего дурного.
– Ладно, заливать то. Я ещё из ума не выжил.
Калитка скрипнула, вышла Танька.
– Привет. Чего тебе?
– Так зашёл.
– Ишь ты, так он зашёл. Купец за товаром пришёл.
– Папа хватит уже.
– Тоже мне хватит. Смотрите, у меня как бы поздно не было. – Мать со двора. – Че, ты к детям привязался старый, без тебя разберутся. Марш домой дрова вон не колоты. – Я все вижу. – Сказал Танькин отец, и нехотя пошёл на двор. – А что мать, может мне, помощник нужен. Вот был бы зять сейчас бы, в миг, дрова накололи.
– Пойдём на реку? – Спросил Славка.
– А ты что не на работе?
– Да у меня трактор сломался, а запчасть только завтра привезут. Я отгул взял.
– Ладно, сейчас. Мам я на реку схожу.
– А борщ кто будет варить?
– Так суп же ещё есть.
– Какой суп его уже жмых доедает. Вон, аж за ушами, трещит.
– Ладно, я быстро, приду и сварю.
– Иди, что с тобой делать. Смотрите, гроза будет.
–Да какая гроза, на небе ни облачка.
Они шли вдоль реки. Ноги погружались в горячий песок. Песок просачивался сквозь пальцы, приятно обжигая их. Вода сверкала на солнце, покачивая белые кувшинки.
– Смотри, там в дали. Небо как будто соединяется с землёй. Видишь?
– Ну…
– А как ты думаешь, что там, за той линией?
– Трасса.
– Я не об этом. Что там за трассой.
– А, в этом году кукурузу посадили, а в прошлом подсолнечник сеяли. Но его по краю проезжающие поломали.
– Славка, ну какой же ты, ну хорошо, трасса вот она, уходит туда вдаль, и теряется за линией горизонта.
– Нигде она не теряется. В город она приходит.
– Ну, вот смотри. Мы с тобой идём, а река тоже течёт. Откуда она течёт, куда и где она протекала, разве не интересно?
– Ну, это я знаю, нам в школе рассказывали. Дон берет своё начало с ручья Урванка. Дон это большая судоходная река…
– Я не про это.
– Ну, а что ещё?
– Я не про это, я вообще о реке, о том, что вокруг.
– А у меня, дядя по дону баржу водит. Он меня как то в рейс брал. Знаешь как классно. Плывёшь себе, а вокруг разные берега станицы, а ещё там готовили вкусные макароны по-флотски.
– Ну, вот видишь как интересно. Разве тебе не хотелось бы узнать, что там дальше. Пройти по реке до конца, увидеть все своими глазами?
– Я тракторист, я работаю на земле. Зачем мне это?
– Ладно, проехали.
Маленький, зелёный богомол, сложив лапки на груди, покачивался на тонком стебельке.
– Смотри, он как будто молиться.
– Чуманеет он от жары, а не молится.
– Нет, смотри, он лапки сложил и покачивается в такт молитве. А если прислушаться, слышишь?
– Что?
– Музыка такая напевная тягучая…
– То у меня в животе урчит…
– Дурак, ты Славка.
– Чё дурак то, после купания знаешь, как есть хочется.
– Банан будешь?
– Не, я борща хочу.
– Нет борща, не наварила ещё.
– Ну, я ж не в претензии, я так просто сказал.
Свежий ветерок прошелестел листвой и пропал.
– Слав, а ты думал, как мы с тобой жить будет.
– Известное дело, хорошо. Дом поставим, детей нарожаем.
– Детей это хорошо. А что мы делать с тобой будем?
– Ну, так ведь, это разное. – И Славка потянулся к ней.
– Нет, я не про это. Я вообще, о жизни.
– Жизнь длинная разберёмся.
– Да разберёмся. – Снова пролетел ветерок и сорвал стрекозу с камыша. – Слав, а если не разберёмся?
– Тань, ты сегодня какая то странная. Я тебе говорю, что я разберусь.
– Да уж, ты разберёшься?
– А что это значит: « Да уж» Ты, что мне не веришь. Я между прочим, когда к тебе этот студент лип разобрался.
– Да разобрался. Кулаками махать ты горазд. Но ведь на кулаках жизнь не построишь.
– А на чем её построишь? Ты если говоришь, говори прямо. А то ходишь кругами, как будто я дурак, а ты тут одна умная.
Ветер пронёсся по дороге, поднимая клубы пыли. Небо заволокло тучами.
– Хочешь прямо. Хорошо. Скажи, ты, когда хоть раз, думал, о чем ни будь, кроме как пожрать, поспать и заняться сексом?
– Думал. Распредвал на тракторе полетел, а у меня работы не меряно. А ты тут ещё со своими заворотами. Голова от них уже пухнет.
Сверкнула молния. Гром прокатился по небу и затих как заглохший трактор. Первые, большие капли ударились о землю поднимая пыль. Скоро их стало много, и они захлестали по земле, превращая её в чёрную, скользкую жижу.
– Да ты кроме своего трактора не видишь ни чего. Все, что ты видишь вокруг себя это борщ, секс и этот твой как его вал.
Как можно жить в машинном масле, кукурузе и подсолнечнике. Я когда обо всем этом думаю, то понимаю, что жить в этом не смогу.
– Ну да конечно тебе бы лучше было бы со студентом. И что я дурак, помешал вам.
