Ни портрета, ни пейзажа в жизни я не сотворил,
Но стихов полтыщи даже на свет божий породил.
Редко критики щипали, чаще слышал, мол, талант.
Что ж сижу теперь в печали, словно вновь не выпал фант?
Бюст на родине героя иль читателей тропа? —
Брось, Семеныч, Бог с тобою, ведь любовь всегда слепа.
Но в автобусе девчонка, двадцати пяти годков,
«Вау» – Мне сказала звонко – «Я ж Вас знаю из стихов!
Вы, садитесь, Анатолий! Как же величать Вас мне?
Как? Семеныч? Логан что-ли? Так по папе? Как во сне!
Я читала «Несмеяну», И про чудо Кострому,
Про «Талант» и про Татьяну. И меня так звать саму!
Подскажите – книги Ваши где достать, чтоб прочитать?
Почему их нет в продаже? Как нет денег, чтоб издать?!
Да всегда нет денег, верно, в нашей бедной Костроме…
Мне сейчас сходить, вот скверно, – Вы автограф дайте мне!
Вот – на томике открытом. Да, простит Вишневский нас!
Я же на него сердита, – что-то он совсем угас…»
На полях пишу вздыхая свой экспромт в режиме блиц:
«Танечка! Душа родная – синь очей, туман ресниц!
И улыбка, что затмила солнца яркие лучи!
Моему ты сердцу мила, умоляю – не молчи!
Зажигаешь ты поэтов, Солнышко, не угасай!
До свидания, с приветом! Твой Семеныч. Все, прощай!»
А когда закрылись двери, в тьме растаял силуэт,
Понял, что экспромт не верен. Жаль, промашку дал поэт:
«Не ПРОЩАЙ, а ДО СВИДАНЬЯ! До счастливых новых встреч!
Только дай мне обещанья стих мой в памяти сберечь!»
