Оксана Штык - Котоморфозы

Глава 1

Жил-был кот, который умирал сотни раз.

Вернее сказать, он умирал сотни раз и сотни раз рождался обратно. Великолепный, умный был кот. Нельзя сказать, что все его жизни были отмечены печатью чего-то выдающегося, большинство из них он забыл. Но вот девять из них были такими, что забыть их не было никакой возможности.

У него, кстати, были сотни хозяев, любивших его, и они плакали сотни раз, то есть каждый раз, когда он умирал.

Так убивались они потому, что каждый раз им казалось, будто вместе с котом от них уходит какая-то часть их души.

Глава 2

Одно время кот был офисным котом банкира. Великолепным толстым кастрированным котом. Служил кот банкиру, так сказать, в качестве антистрессовой терапии. Перед принятием важного решения любил банкир запустить свои толстые пальцы в кошачью пушистую шерстку и посидеть так, отрешившись от всех проблем, пару минут. Кот ненавидел банкира, хотя банкир и любил кота. Банкиру было стыдно признаться, но он завидовал коту.

«Вертишься здесь, как белка в колесе, а в ответ никакой благодарности. Какая уж тут благодарность, втайне они меня все ненавидят», – думал банкир, мысленно представляя всех своих подчиненных, включая бывшую любовницу белокурую секретаршу Леночку.

«А этот лежит, – думал банкир, поглядывая на кота, – весь день ничего не делает, только спит да шкурку вылизывает, а его все любят. И за что любят-то? Вот мне бы так».

Кот смотрел на банкира и думал: «За что тебя любить-то? Ведь ты, гад, лишил меня мужской жизни, с женой разлучил, детей утопил. Вот тебе бы так. Будет тебе, как ты просишь, раз ты этого так хочешь».

В небесной канцелярии услышали их запрос и поставили его в лист ожидания. Немало еще жизней кота и его хозяина должны будут пройти, прежде чем созреют необходимые условия, и только тогда их запрос будет рассмотрен.

Глава 3

И вот кот родился домашним котом в образованной семье. Хозяин работал директором крупного холдинга со странным названием «Пир Детства». Хозяин имел три высших экономических образования. Кот очень гордился своим хозяином. И неспроста. В этом двуногом было много кошачьего. Красивый, статный, он умел хорошо, правильно и в нужном месте говорить, но самое главное – он тоже был хищником. Он ждал своего часа. Спокойно так ждал. Ждал, как умеют ждать только коты. Греясь на солнцепеке и мурлыкая свою песню (обычно это была песня о необходимости реформ в обществе или о том, как важно просто честно делать свое дело), он производил впечатление рубахи-парня, добрейшей души человека, на кого ты можешь положиться в бою и который мухи не обидит. Причём все эти качества он умел сочетать одновременно. Так дремал хозяин, пока нос его не был разбужен запахом добычи. Среагировал он мгновенно. Один прыжок – и вся первичная документация была уничтожена; активы выведены на счета другой фирмы, растворившейся как соль, то есть без остатка, а деньги переведены на счета новой хозяйской фирмы, которая никакого отношения к той старой фирме, конечно же, не имела. Ну не красавец ли? И все провернул в кратчайшие сроки, да так, что комар носа не подточит. Кот, да и впрочем вся семья, были в восторге. Кредиторы, оставленные с носом хозяином-красавчиком, так ничего и не смогли доказать в суде. Да их, признаться, коту было не особенно жалко. Ведь в кошачьем незрелом сознании те, кто проиграли сражение, были просто мыши. А кто, будучи в своем уме, будет сострадать мышам?

К тому же всё это происходило в очень странной стране и в очень странное время. Это было время, когда воровать было даже как-то забавно. В том смысле, что никто этого давно не стеснялся, потому что воровали все. Начиная от министров, кончая дворниками. Просто каждый в своём объёме. Согласно законам экономического рынка.

После прыжка, принёсшего добычу, зажили кот с хозяином лучше прежнего. Жаловаться было не на что. И сливки с рынка, и сардины из Италии, и сёмга из Норвегии – ничем кота уже удивить было невозможно. Только один раз, они уже оба старые были, почти перед смертью, в ночь после Чистого четверга видит хозяин сон. Даже не видит, а чувствует всем телом как будто наяву, а проснуться не может. Чувствует, что на груди его лежит мешок с деньгами, такой тяжелый, что вздохнуть нельзя. Взмолился он, попросил, чтобы там наверху над ним сжалились и ношу облегчили.

Глава 4

В небесной канцелярии опять услышали запрос – и ношу облегчили, да так кардинально, что если бы хозяин был ещё жив, то наверняка подал бы на них в суд.

В следующей жизни кот стал спутником московского бездомного. И хотя кот ненавидел помойки и коробки из-под телевизора, в городе не было помойки и не было коробки, куда бы хозяин не приносил кота. Кот находил это рождение вполне сносным. Ведь он был наполовину свободным.

Хозяин был грамотный, любил Тютчева и выпить. Казалось, что жизнь удалась, если бы не холод и голод, полиция и блохи. Однако кот часто вспоминал те относительно недавние времена, когда хозяин любил поэзию всё-таки чуть больше, чем выпить, и имел дом и семью. Эх, славное было времечко, когда к ним приходили двуногие шумные гости, играли на гитаре, много курили и очень долго спорили о чём-то на маленькой кухне. Кот помнил, как невозможно было устоять от этих запахов на четырёх лапах, а всё время хотелось прыгать высоко на задних двух, чтобы кто-то из двуногих бросил вниз кусочек рыбы или дал облизать банку из-под сметаны.

Но даже в то время кот не особенно-то уважал хозяина. Да и за что было уважать? Ведь, со слов хозяйки, хозяин оказался полным нулём. Ещё его называли слабохарактерным мужиком, ни на что неспособным дураком, посредственным поэтом, тряпкой и никчемным созданием. Вообще, как все эти личности могли умещаться в одном человеке, кот только диву давался. Но это всё говорила жена хозяина, а как ей можно не верить? Ведь она была закаленная в боях баба и знала, что говорила. Кот её очень даже уважал и боялся безмерно. А когда она нашла себе под стать прожженного в боях дельца, то ничего не было удивительного, что наш бедный поэт подписал какие-то бумаги, в результате чего квартира отошла в дар жене, а хозяин с котом оказались на улице.

Помните те дни, когда пару лет назад в Москве были морозы под минус тридцать? Тогда ещё несколько электростанций остановилось. Так вот, именно в одну из этих ночей наш кот замерзал на помойке. Замерзая, он сначала чувствовал дикий холод, а потом так тепло стало, хорошо. Ему казалось, что он в кинотеатре, сидит на коленях у своего хозяина и смотрит фильм. Только он понять не может, у которого хозяина из тех двоих он сидит на руках – у вора или у обворованного? А фильм идёт один о той жизни, которую он уже забыл, а другой – об этой, которую он ещё чуть-чуть помнит. Крутятся киноплёнки этих двух жизней в противоположных направлениях, на экране накладываются друг на друга, а наложившись, исчезают. Как будто одна жизнь растворяет другую. Странный такой сон. Но самое неприятное в этом сне было то, что в зале кинотеатра вместе с ним смотрели фильм мыши, много мышей. И как будто бы эти мыши были как-то связаны с ним в прошлых жизнях, и он силился вспомнить как, но не мог. От этого всего было ужасно страшно, по холке бегал неприятный холодок, а в груди появилось, бог знает откуда взявшееся, чувство вины. Ещё он чувствовал, что теперь эти мыши были сильнее, чем он – кот. Сила же их заключалась в том, что они обладали решающим правом голоса в аукционе, где на кону стояла его следующая кошачья жизнь.