Я бегала в ярком оранжевом халате по квартире впереди робота-пылесоса и закидывала на диван стулья, убирала коврики, отодвигала столики и вообще всё, что мешало его величеству. Предполагалась, что я нажимаю на кнопку – и кругом чистота, но ожидания и реальность часто не совпадают. Раздался телефонный звонок – звонила моя подруга Ленка.
– Что делаешь? – спросила она.
– Ничего, – ответила я, убегая от Крякина (это имя моего пылесоса).
– Ты что, не на работе? – удивилась я.
– Взяла отгул. Мне что-то так хреново. Вот думаю, может, работу сменить? Короче, хочу обратиться к тебе как специалисту. Откоучи меня, – невесело смеясь, сказала она.
– Если как к специалисту, то приходи сама. Негоже специалисту по сугробам лазить. – Я выглянула в окно: снегу навалило много, любоваться приятно, но выходить из дома совсем не хотелось.
– Приду через часик, – пообещала Ленка и положила трубку.
Вытирая пыль с подоконника, я отодвинула в сторону сумасшедшую муху, непонятно почему проснувшуюся в конце декабря. После ещё раз бросила взгляд во двор, где стояла уже украшенная ёлка: по вечерам она светилась разноцветными огнями и напоминала о скором празднике.
Я подумала о коучинге. Какое это странное слово, не передающее русскому человеку никакой смысл! А ведь речь просто о мышлении.
Ёлка за окном и эти раздумья, навели меня на мысль, что наше мышление похоже на сеть лампочек в гирлянде. Оно действует неким определённым набором программ, установок – и мы пользуемся тем, что есть. Что-то горит, что-то потухло, а какие-то лампочки и не загорались вовсе. По сути, получается потухшее мышление: голова наполнена, лампочек куча, а эффекта нет.
Говорят, что восемьдесят процентов успеха человека заключается в его образе мышления.
Проанализировать, прояснить, понять смыслы и ценности, включить лампочки и выстроить свою схему – это и есть настоящий коучинг. Только отвечая себе на вопросы, мы начинаем понимать, что за чем стоит, а не мыслить шаблонами.
Проблема в том, что задавать себе вопросы сложно. Это как стоматологу лечить себе же зуб – не получается. С недавнего времени задавать вопросы другим стало моей работой, я получила диплом карьерного коуча.
С Ленуськой (я её так ласково называю) мы встречаемся нечасто, но дружим давно – с конца 90-х. Она работает в производственном отделе на солидном предприятии, и мне всегда казалось, что она абсолютно на своём месте. Что же у неё там приключилось?
Крякин наехал на туфли, которые я вчера достала, когда выбирала, что надеть на праздник по случаю приближающего Нового года.
Туфли были красивые, из лакированной кожи. Не новые, но отлично выглядевшие: цвета кофе с молоком, с острым носом, на высоких тоненьких каблуках. Я посмотрела на них и вспомнила, как купила их лет шесть тому назад и решила надеть на конференцию, которая проходила в управлении исполнительного аппарата компании, где я тогда работала.
Это оказалось пыткой. Ноги ныли и болели, мне казалось, что их зажали в тиски; и думать я могла лишь о том, как побыстрее избавиться от этой красоты. Когда же я села в машину и наконец-то сняла их, то издала такой возглас, что напугала водителя. После чего около двух часов – а мы ехали в другой город – он недоумевал, зачем девушки так издеваются над собой.
Я ехала, слушала и плакала. Водитель сожалел, что мне так больно, но слёзы у меня текли уже совсем по другой причине. Думала я о том, как устала и как мне ничего не хочется. Вокруг только рутина, живу, как белка в колесе. Катастрофически не хватает времени ни на что, по сути, некогда жить – ещё и эти туфли! Зачем мне это всё?! Я хочу… И тут слёзы полились рекой, потому что я не смогла ответить себе на вопрос, чего же я действительно хочу.
И что я сделала? Уволилась? Нет! Я находила тысячу причин. Сейчас я понимаю, что не признавалась себе в том, что боялась.
Но эти туфли!..
С тех пор любую работу я воспринимаю, как туфли. Если неудобно, натирают до мозолей, жмут или, наоборот, болтаются – их же можно сменить. Примерить другие, надеть, в конце концов, кеды!
Я всё-таки переобулась во всех смыслах, но не сразу.
Проработав более пятнадцати лет HR-менеджером в крупной промышленной компании и приближаясь к своей полусотни, я поняла, что больше не могу так жить. Это было то самое выгорание, о существовании которого я знала, но даже не думала, что оно может случиться со мной.
Каждое утро я еле-еле просыпалась, на телефонном будильнике стояло три режима звонка. Он начинал звонить в 6:00, но только в 6:30 я поднималась, и это было больше похоже на подъём из склепа.
Собиралась на автопилоте за тридцать-сорок минут по отточенному маршруту – ванная, быстрый макияж, яичница, кофе и вчерашний наряд. С мыслью: «Ну когда же пятница?» – я садилась машину и только здесь приходила в себя.
Мне очень нравилась дорога на работу. Я ехала по улице «40 Лет Победы» и любила её. Я научилась поднимать себе настроение песней, молитвой, благодарностью за эту улицу. И каким бы это не казалось глупым, но если спросить, когда я была счастлива, – то это те самые моменты.
Единственное, что огорчало: «40 Лет Победы» – это всегда 40 лет, а у меня с каждым годом лет всё больше. И мне не хочется победы, потому что я не хочу сражаться, но корпоративная политика компании предполагала ключевые показатели эффективности: кто быстрее, кто сильнее, кто ловчее.
Переработки, рутина, бессмысленность происходящего, мягко говоря, раздражали. «Нет сил», «ничего не хочется и не радует» стало стабильным состоянием. Это не научное описание выгорания, а ощущение выжившего.
Увольнение было сложным решением. Многие недоумевают до сих пор: зачем я это сделала? А я после увольнения легла – не хотелось ничего. Я раньше читала, что на восстановление человеку необходим год, кому-то и два. К подобной информации я относилась скептически, но всё познаётся на практике, и для меня это тоже оказалось правдой.
В то время единственное, что приносило удовольствие это творчество. Я постоянно что-то красила и ходила на танцы, поначалу удивляя руководителя танцев тем, что приходила вновь, потому что танцор из меня ещё тот. И вот, перекрасив в доме всю мебель и вообще всё, что можно было, я добралась до кухонного гарнитура. Муж сказал, что у меня всё очень красиво получается, но гарнитур ещё новый и стоит, как крыло от самолёта, – пусть пока поживёт в первозданном виде.
Я согласилась, и он оплатил мне обучение на коуча. Мне хотелось чем-то заниматься и тянуло в прежнюю сферу, но было желание работать именно с человеком, а не на компанию.
Коучинг оказался тем самым волшебным инструментом, который я искала.
