Если вам приснилась сова, это к убыткам. Если к ней добавился труп, неважно чей, можете не просыпаться, на собственной шкуре проверено, ничего хорошего в ближайшее время вас не ожидает, и даже наоборот — неприятности вам гарантированы на каждом шагу.
Я шла в тумане, словно незрячая. Туман густой, холодный и липкий, клубился передо мной, не давая ничего толком разглядеть. Кожей я чувствовала — со всех сторон меня окружают неведомые существа. Их много, и они ждут, когда же я сделаю неверный шаг и оступлюсь.
Круг сужался, теперь они были так близко, что я смогла услышать их тяжелое дыхание. Зловещие звуки, подобные уханью филина в безлунную ночь, становились все громче и громче. Кто они? Животные? Люди? Мифические птицы, прилетевшие из царства мертвых?
Я тряслась мелкой дрожью, холодный пот струился между лопаток, но меня упорно влекло к чему-то неведомому и очень страшному. Подобно кролику, я стремительно приближалась к раскрытой пасти гигантского удава, понимая, что это мой конец — мучительный и неизбежный.
Так чего же тянуть? К чему лишние страдания?
Я ускорила шаг. Ноги меня уже сами несли по поросшим мягким мхом кочкам. И что характерно, в тот момент я ясно представляла: еще немного, и меня не станет, на меня накинутся и сожрут ненасытные твари, или я растворюсь в седой мгле без следа.
Из-под ног взлетела птица, огромная сова с желтыми круглыми глазами. Я испугалась, споткнулась и машинально посмотрела вниз. Там тумана отчего-то не было, зато был …. труп, он лежал на краю пропасти, голый и синий. В один миг мои ноги утратили ощущение опоры, я истошно завопила и вместе с трупом полетела в кромешную темноту.
Кошмар!
Приземление мое было болезненное. Я очнулась, уткнувшись лицом в мягкие тапки. Коленки нещадно ныли, шутка ли сказать, со всего маху шмякнуться об пол. Бобби недовольно прорычал со сна, отползая от меня подальше — падая с кровати, я чуть было не раздавила бедного пса, имеющего обыкновение спать на коврике рядом с хозяйкой. Окончательно проснувшись, Бобби звонко залаял, выражая свое негодование.
— Как я тебя понимаю, песик, — забурчал Олег. — Только лунатика в нашей семье не хватало. Два часа ночи! Мало того, что орет во сне, так еще и падает…. Всех будит.
Вот вам и родной, близкий человек — никакого сострадания к жене.
— Эге, ты чего молчишь? Не зашиблась? — с издевкой спросил мой муж.
Бобби продолжал надрывно лаять. Наверное, когда я рухнула, все-таки придавила его. Я поднялась с пола, потрогала песьи лапы, кажись, целы, и погладила по заспанной мордочке.
— Ну, прости, Боббочка, я не хотела тебя испугать, сама до смерти напугана. Сон страшный приснился. Хотите, расскажу? — последняя фраза относилось, конечно, к мужу. Зачем псу знать мои сны? Но Олег, чтобы окончательно не проснуться, зевая во все горло, пробухтел:
— Ты часом при падении умом не тронулась? Нашла время сны рассказывать, — и повернулся ко мне спиной.
Правда, заснуть ему в ту же минуту не удалось, как видно, из солидарности с нашим Бобби, залаял соседский дог, что поделаешь, акустика в наших домах очень хорошая, а собаки любят поддержать друг дружку. Следом за лаем дом сотряс громкий и одновременно надрывный звук. Стучали чем-то металлическим и чем-то очень тяжелым о трубу системы отопления.
Кто-то мог бы подумать, что это сигнал, возвещающий жильцов о пожаре, наводнении или другом стихийном бедствии, но на самом деле это не так. Обычно таким образом наш сосед, который живет этажом ниже и обладает особой чувствительностью к тишине, призывает нас к порядку.
На выпад соседа мой муж Олег неизменно отвечает тем, что берет в руки отвертку, которая, кстати, всегда лежит на видном месте, рядом с кроватью, и проводит ею по секциям радиатора, туда и обратно. Это своего рода «наш ответ Чемберлену». И в эту ночь мой муж не изменил своим правилам, в полусне схватил отвертку и сыграл на радиаторе гамму, а потом для закрепления эффекта еще раз ее повторил.
— Олег, наверное, в два часа ночи следовало бы воздержаться от мести, — деликатно укорила я мужа, — Все нормальные люди спят.
Олег молча со мной согласился, повернулся набок и вскоре до меня донесся его тихий храп.
Я вернулась в постель. Бобби прекратил скулить, замолчала и соседская собака, сосед снизу, слава богу, не стал вступать с моим мужем в диалог, в доме опять стало тихо. Но от этой звенящей тишины спокойнее на душе не стало. Мысли мои снова и снова возвращались к видению. Я, как человек мнительный, всегда серьезно относилась к снам. За свою жизнь я хорошо усвоила: сны чаще всего бывают пустыми, но могут быть и предсказанием будущего.
«Даже если это не «сон в руку», ясно одно: вряд ли такой ужас будет сниться к добру. Определенно мне стоит чего-то опасаться. И если этот сон не к болезни или, не приведи господи, к смерти, то наверняка к неприятности», — примерно в таком направлении думала я.
Под утро мне все же удалось заснуть. Спала я очень тревожно и проснулась в совершенно разбитом состоянии. Причем в буквальном смысле этого слова — травмированная при падении левая коленка опухла и начинала болеть, как только я наступала на ногу.
Олег, заметив мое состояние, предложил остаться дома, но я отказалась, как назло в этот день в наше туристическое агентство должна была прийти с проверкой пожарная инспекция. А это значит, мне как первому лицу непременно нужно быть на рабочем месте.
Проводив за порог мужа и дочь, я засобиралась в свою контору, туристическое агентство «Пилигрим». Машину я не вожу и на работу преимущественно хожу пешком (благо мне не так уж далеко топать), но сегодняшнее утро для меня выдалось не очень удачным — раздувшееся колено не позволяло совершить утреннюю прогулку. Пришлось мне звонить своей подруге и компаньонке Алине Блиновой с просьбой по пути заехать за мной.
В девять ноль-ноль я уже поджидала ее внизу у подъезда.
— Привет, день прекрасный! — восторженно брякнула Алина, видя, как я сгибаю больную ногу и мучаюсь, усаживаясь в ее малолитражный автомобильчик.
— Лучше не придумаешь, — сквозь зубы процедила я.
Алина не поняла моего сарказма и продолжала ослепительно улыбаться с самым что ни на есть отрешенным видом. Так могут улыбаться только блаженные и пофигисты. А моя подруга именно пофигистка — мучения ближнего ее ничуть не волнуют. Это-то улыбка и стала последней каплей в чаше моего терпения. Я не выдержала и вспылила:
— Чего радуешься? Неужели не видишь? Я ходить не могу, а ты говоришь, день прекрасный!
— Ты вчерашний рекламный блок смотрела? — спросила Алина и лихо вырулила со двора, не обращая никакого внимания на мои слова и думая только о своем. Я же говорила — пофигистка!
