Психиатрическая клиника Герлингер, Берлин, Германия
12 мая, 12:37
Когда выключается свет?
Можно ли назвать это помутнением рассудка? Или это просто мигают лампочки на потолке? Белые стены давят со всех сторон двадцать четыре часа в сутки.
Я не помню, как сюда попал. Но фельдшер, травящий меня пилюлями, утверждает, что я здесь, потому что в моей голове произошли сбои. Он боится меня, хотя моё тело и ослаблено из-за бесконечных лекарств. Вокруг, еле передвигаясь, ходят такие же люди, видящие мир несколько иначе, чем полагается. Когда их чаша ненависти и презрения к окружающему миру переполнилась, когда тараканы выползли наружу, они совершили нечто ужасное. Как и я. Если верить истории болезни.
Когда выключается свет?
Каждый день мне приходится глотать по несколько серых таблеток, которыми пичкают нас местные парни в белых халатах. Отказ не принимается. Агрессивные пациенты иногда вступают в перепалки с санитарами, после чего исчезают в «Пыточной». Так её назвал Вук. Усохший, низкорослый парень, постоянно смотрящий исподлобья пронзительно голубыми глазами. Он здесь давно. Большую часть времени совершенно спокоен, но иногда у него случаются жуткие приступы, во время которых он воет и кричит не своим голосом. В такие моменты его запирают и связывают, чтобы не перегрыз себе вены. Однажды приступ случился средь бела дня, прямо во время полуденного чтения книг. Бедняжка Молли осталась без пальца на левой руке. Когда два санитара тащили тощего Вука под руки на процедуру, он плакал, но, выйдя из «Пыточной», стал совсем другим человеком. Человеком ли вообще? Его тело пробивала мелкая дрожь, глаза совсем потухли, и, скажем честно, он стал больше похож на овощ, который теперь вряд ли сможет подняться с кровати. А ведь у него тоже был собственный микромир, который никто и никогда уже не сможет понять. Прямо как мои провалы в памяти или вкусовые и зрительные галлюцинации.
Я задумчиво тру вены левой руки, скрючившись на общем диване, когда подходит доктор Ойле. Высокий и статный мужчина, вызывающий страх и уважение.
– Йохан, как ты сегодня себя чувствуешь?
Оборачиваюсь на врача и часто моргаю, пытаясь сфокусироваться.
Его фигура размыта и переливается всеми цветами радуги.
– Всё… всё хорошо.
Он трясет пробирку с разноцветной жидкостью, и, вылив содержимое в стакан, отдает мне. Я пытаюсь его взять, но он троится у меня в глазах. Выпиваю залпом и пытаюсь поставить стакан на светло-фиолетовый стол, который в последний момент отодвигается, словно играя со мной. Стакан с оглушительным звоном падает на пол.
– Йохан, точно всё в порядке? – оборачивается ко мне доктор.
Его рыжие усы и круглые очки на переносице добавляют строгости внешнему виду.
– Из-звините, я случайно, – сказал я, словно оправдываясь за уехавший стол.
– Случайно «что»? – недоумевающе смотрит Ойле мне прямо в глаза.
Обнаруживаю стакан в своей руке и рывком ставлю его на стол, который уже успел принять прежнее положение. Виновато прячу глаза.
Вот он. Мой мир. Кто-то подумает, что я псих, и, скорее всего, он будет прав. Хотя я и сам в этом не уверен. Вещи, которые окружают меня ежедневно, часто меняют окраску, становятся отличными от реальности. Их цвет – словно что-то живое и пугливое. Оно медленно ползает по ним, переливаясь разными оттенками и цветами. Иногда окружающие превращаются в какую-то жуткую субстанцию, меняющую состояния из твердого в жидкое. Эти существа всегда грозятся вот-вот расплавиться на месте, превратиться в цветное пятно на полу. Ни плоти, ни костей, ни души.
А в остальном – я обычный молодой человек, ещё недавно ходил на работу в офис, не злоупотреблял алкоголем и кормил кошку, за которой просила присматривать соседка с милыми ямочками на щеках, уезжая в отпуск. Можно сказать, образцово показательный сосед и друг.
Стоило вспомнить о друзьях, как в голову невольно начали закрадываться воспоминания о той, прошлой жизни. В конце концов, когда твоя реальность ограничена четырьмя стенами, из которых нет выхода, только и остаётся, что тонуть в памяти. В счастливых воспоминаниях о той жизни, когда ещё не слетел с катушек.
Настоящих друзей у меня никогда не было. Однако, Сиджи сразу заслужил моё доверие и стал почти братом. Верным и единственным другом. Хотя, признаюсь, он самый большой раздолбай, которого только можно представить. Если бы прямо сейчас он вошел в комнату отдыха, то обязательно бы распахнул дверь ногой. В рваных джинсах, огромных кроссовках и расстегнутой рубашке поверх белой футболки он похож на подростка. «В двадцать пять жизнь только начинается!», – упрямо твердит Сиджи, заливая в себя очередной энергетик. Он всего на два года старше меня, но по сравнению с ним я чувствую себя дряхлым стариком.
С Сиджи я познакомился пару лет назад, когда, стоя на оживлённой улице, «завис», наблюдая за человеком, который плавился у меня на глазах. Голову пронзила резкая боль, дыхание перехватило, руки и ноги онемели. Мешанина из гудков, звонков, отголосков каких-то разговоров – всё это слилось в один невыносимо громкий шум. Пальцы были в чём-то мягком и влажном. Несколько секунд я смотрел на собственные ладони, пока не понял, что только что касался собственных волос, которые тоже превратились лишь в сгусток разноцветной краски.
Нет. Нет. Нет. Я схватился за голову и закричал, но из горла вышел лишь тихий стон, который никто не услышал. Попытался закричать снова. Выплюнуть из себя этот ненужный хлам, эти звуки, картинки, запахи. С третьего раза что-то получилось. Несколько прохожих обернулись в мою сторону, но даже не замедлили шага. Ещё крик, больше похожий на хрип. Пара человек спросило, в порядке ли я. Нет, я не был в порядке. Как минимум потому, что видел подходящих людей, как цветные силуэты, готовые расплавиться в любой момент.
И тогда среди этих пятен я различил настоящего человека. Точнее, сначала услышал лишь его голос, раздавшийся откуда-то сверху. Словно сам бог увидел меня и решил помочь. Его тёплая рука легла мне на плечо.
– Эй, чел, с тобой всё нормально?
Я поднял голову. Бог оказался темнокожим парнем. Он смотрел на меня по-дружески карими глазами, его тёмные волосы торчали в разные стороны, верхняя губа была разбита, будто он пришёл сюда сразу после какой-нибудь драки. На нём была поношенная рубашка, которая была действительно рубашкой, а не цветным подобием, как у остальных.
– Пойдем отсюда, пока ты не стал звездой YouTube.
И мы свалили от любопытных глаз, направляясь в сторону одного из самых неблагополучных районов Берлина. Я шёл, сгорбившись и держась за голову обеими руками. Парень держал руку у меня на спине, словно я был его ребёнком, которого сейчас стошнит. Через пару минут боль отпустила, мир снова принял прежнее положение, пусть я и знал, что это ненадолго.
