Глеб и не думал, что можно быть неуязвимым, как в кино. То есть застрахованным от неестественной смерти. Присниться не могло, что подставит майора милиции под нож.
В девяностом году неожиданно умерла мама, и Глеб полетел на похороны в Черноземье. Отпевали маму в Казачьей церкви, а на подходе за огородами радовался солнцу Хопёр. Деревенское кладбище клонилось вниз, к старице, а на другом берегу росли веники. Пахло настоявшейся на траве жарой. Сорвался с неба и вспорхнул на оградку кобчик. Женщины переглянулись: не иначе душа прощается?
Глеб коснулся маминого лица – холодный камень. К горестному чувству добавилась обида на трагическую нелепость. Болезнь не считалась опасной, пятьдесят пять не возраст.
Остались три здоровых мужика – отец, Глеб и младший брат. Не семья, а непонятно что. Со временем острота переживания, как и положено, стёрлась. И не столько горе, сколько несправедливость случившегося толкнула Глеба разобраться, можно ли было спасти маму?
Уже в Сибири, в огромной библиотеке ГПНТБ, Глеб поднял статистику смертности. Из семнадцатилетних подростков до шестидесяти не доживает двадцать процентов. Они умирают неестественно: от повреждений, невозможности дышать, отравлений или болезней. Вот и мама попала в разнарядку.
Дома Глеб достал выпускную школьную фотографию. Ребята смотрят в будущее, и умирать не собираются. Сейчас им тридцать семь, но троих уже нет. К шестидесяти годам умрёт столько же. На ком чёрная метка? Смерть выбирает случайно или целенаправленно? За какую провинность?
Зимой девяносто первого в Глеба стреляли. То был день чудес: монтажники собрали термограф, и он заработал. Температура человеческого тела только в подмышке 36.6, а на груди и других местах совсем разная. Температурные пятна и полосы снимает особая видеокамера – термограф – для врачей, чтобы болезни определять.
А Чуприн пропал куда-то, как выяснилось, – лежал дома с сотрясением мозга. Подруливал к заправке, когда вперёд влез чёрный джип. Вырвал Чуприн у бритоголового пистолет, но ударили по голове, и он повалился мешком. Очнулся в окружении водителей, его подняли, отряхнули. Зачем полез, видишь, бандиты? Джип этот на Цветочном стоит, вот бумажка с номером, но лучше не суйся.
Бандитизм как туберкулёз тогда перешёл в открытую форму: кожаные куртки и кашемировые пальто оккупировали ландшафт. Бритые головы напоминали каски немецко-фашистских захватчиков.
Узнав про травму компаньона, Глеб взбесился и хотел бандитскую машину сжечь, но как молодой Ленин, пошёл другим путём. За полночь, в лыжном костюме возник на Цветочном бульваре и принялся долбить джип гвоздодёром. Бедная машина закричала, окна засветились. Глеб побежал по просеке подступившего леса. Но и бандит оказался резвым, гнался и стрелял. Глеб пригибался, но не сворачивал, застрял бы в глубоком снегу. «Неужели пуля ветку перебила?». Дорогу пересекла спасительная лыжня, Глеб изменил направление и сделался стрелку невидимым. Так закончился биатлон. Бандиты искали его, спрашивали у коменданта аспирантского общежития. Лыжный костюм с лампасами пришлось выбросить. Геройский поступок Чуприну остался неизвестен, Глеб предпочёл помалкивать.
Этот случай подсказал, что в людях, выживших в критической ситуации, может быть что-то общее, предохраняющее от смерти.
В науке почти не платили, и учёные Сибгидро искали левые заработки. Глеб с Чуприным прямо в лаборатории занялись предпринимательством. Произвели термограф для Казнадеевского института и хорошо наварились. Но продолжить не удалось, деньги в медицине кончились. Глеба пригласил Казнадеев вечерами снимать термографом больных. А Чуприн взялся перепродавать компьютеры. В рабочее время гидродинамикой заниматься перестали – один обзванивал фирмы, другой изучал по газетам гибель знаменитостей. И надумал Глеб, что от неожиданной смерти предохраняет дело, не связанное с предыдущим опытом.
Чуприн усмехнулся:
– Займётся твой человек новым делом, станет кому-то опасен. Наймут киллера – и кранты.
Глеб очень уважал Чуприна. Возраст за пятьдесят, талантливый экспериментатор, всё делает красиво. Заработал на Ладу 2101 и отапливаемый гараж. Вскоре бывшему компаньону «повезло», дочь вышла замуж за главаря рэкетиров. Рэкетирами поначалу именовали бандитов, родное название вернулось позже. И однажды новоиспечённый тесть поехал на машине «к ребятам». Вернулся, удивлённо подняв брови:
– Ребята собираются контролировать нефтепровод!
Посещения князем Золотой Орды продолжились, и Чуприн освоился в преступном мире.
– Спрашиваю ребят, идти в депутаты? Ребята говорят – иди!
Однажды Чуприн заговорил очень весело:
– Странно, да? Ты ушёл в медицину, но сохранил банковскую подпись нашей конторы. Имеешь ключ от сейфа с печатью. Ладно – счёт пустой, а придут серьёзные деньги?
Глеб отдал ключ, они посмеялись. Но серьёзные деньги поступили в сентябре девяносто третьего. Двадцать тысяч долларов дало взаймы украинское госпредприятие. Его директор, брат Чуприна, решил вывести брата в люди. Присланную сумму оставалось законно украсть. Правда, возмутилась тамошняя бухгалтерша – деньги отправили без меня, немедленно верните! «Неделю обрывает телефон и грозит милицией».
От нахлынувшего богатства бывшим компаньонам захотелось в словах и действиях выяснить отношения окончательно.
Страшен вечером гидродинамический зал. Разнокалиберные установки переплетают щупальца как осьминоги. Каждая рождена гонять жидкость, имеются окошки для подсматривания. Щупальца облеплены наростами измерителей. Инопланетный мир, пещера горного короля.
Чуприн разливает по стаканам на редкость хороший коньяк, несмотря на плавающие осадки. Ящик такого коньяка купили по случаю.
Опьянение охватывает Глеба, и он вспоминает жену. Последний год прожили раздельно: квартиру обменяли, и жена уехала в Петербург. А Глеба задержало одно, зацепило другое. Соскучился, пора уже в Питер.
– Отдайте мою долю, и полечу, – говорит Глеб.
– Ничего, побудешь на иждивении супруги. Вплоть до трудоустройства.
– В смысле? – почувствовал Глеб нехороший привкус слов.
– Ты прямо дядька Савельич. Из «Капитанской дочки».
Сложно понять такой юмор.
– Клянчишь заячий тулупчик? – поиграл бровями Чуприн. – Короче, денег не дам.
Затряслась губа, сжались кулаки. Чуприн встал напротив и выставляет подбородок. Нарывается? Глеб на пятнадцать лет моложе, выше ростом. Телосложения волчьего, для драки подходящего. Но ударить не может.
Компаньон улыбается ровными зубами и сильно толкает Глеба. Ответный толчок припечатал агрессора к стене, но Чуприн рассмеялся – вот и подрались!
