Современный Робин Гуд
Джордж Сорос, пожалуй, самая известная фигура инвестиционного мира. Если имена Уоррена Баффета, Джона Темплтона и Эдди Ламперта хорошо известны лишь людям, имеющим отношение к миру финансов, то слава Джорджа Сороса вышла далеко за пределы этого круга. Журнал Time охарактеризовал его как «современного Робин Гуда», который грабит богатых, чтобы отдавать их деньги бедным. Несколько таких сделок вошли в историю благодаря высокой доходности и большому риску и принесли Соросу славу величайшего в мире инвестиционного управляющего.
Джордж Сорос родился в Венгрии в семье неортодоксальных евреев. Его отец Тиводар был адвокатом и одним из ключевых лиц еврейской общины Будапешта. Также он был писателем-эсперантистом, основал литературный журнал, в котором сам публиковался и некоторое время был редактором. Имея приличный доход от собственности семьи, Тиводар мог позволить себе работать всего два часа в день, никогда не отказывая себе в веселье и острых ощущениях. К моменту рождения Джорджа Тиводар уже успел пережить самые значительные события своей жизни. Во время Первой мировой войны он оказался в плену и скрывался в Сибири, пытаясь выжить.
«От своего отца я узнал, среди прочего, о бессмысленности зарабатывания денег ради денег. Богатство может стать мертвым грузом», – вспоминал Джордж. Тиводар никогда не отказывал своим сыновьям в карманных деньгах: предоставлял им любую сумму, какую бы они ни попросили, надеясь научить их ответственному отношению к деньгам. К сожалению, образ жизни Тиводара оставлял мало денег в семейном бюджете. Видимо, детские воспоминания о материальных затруднениях стали для Джорджа стимулом, благодаря которому он сумел аккумулировать огромное состояние, а беспечность, с которой отец относился к деньгам, позволила Соросу с легкостью тратить миллионы на благотворительность.
Тиводар уделял своему младшему сыну много внимания и пытался усилить его уверенность в себе, убеждая в том, что если он научился находить выход из сложных ситуаций, то это под силу и Джорджу. Тиводар объяснил ему, что самый лучший подход – это попытаться найти нетрадиционный метод решения проблемы. Это правило не раз помогало Соросу в жизни.
В то время как отец обучал сына искусству выживания, мать научила его ценить культуру и искусство. Хотя в семье разговаривали на венгерском языке, Джордж изучил еще немецкий, английский и французский.
≈≈
Когда во время Второй мировой войны фашисты пришли в Будапешт, они поставили перед еврейским советом задание распространить уведомления о депортации. Совет переложил это задание на плечи детей, к числу которых принадлежал и Джордж. Ему выдали листки бумаги, на которых были написаны имена людей. В каждом таком листке был приказ, предписывающий человеку явиться в помещение школы раввинов утром следующего дня и иметь при себе одеяло и запас еды на сутки.
Джордж попросил у отца совета. «Разнеси эти уведомления, – сказал он, – но не забудь предупредить каждого, что это уведомление о депортации». Джордж сделал так, как велел ему отец, но при этом обнаружил, что некоторые люди не намерены скрываться от нацистов. «Скажи своему отцу, – сказал один из этих людей, – что я законопослушный гражданин и не собираюсь нарушать закон». «Это незаконная оккупация, – возразил Тиводар. – Обычные правила здесь неприменимы. Тебе придется забыть, как нужно вести себя в нормальном обществе». Тиводар разрешил сыну совершать поступки, которые при других обстоятельствах могли бы показаться непорядочными или преступными. Присутствие фашистских властей в Будапеште оправдывало такое поведение.
Сам же Тиводар дал взятку венгерскому чиновнику и купил для сына фальшивые документы, по которым он не являлся евреем. Скрываться стало образом жизни для Соросов. Убежищем служил подвал, обнесенный прочными каменными стенами. Всего в распоряжении семьи было 11 убежищ.
≈≈
После окончания войны Джордж вернулся в школу. Окончив ее, он решил покинуть Венгрию и переехал сначала в Берн, а затем в Лондон. Благодаря отцу у него были деньги на это путешествие. Однако, оказавшись в британской столице, он мог рассчитывать только на свои собственные заработки. У Сороса оказалось слишком мало денег и слишком мало возможностей для дружеского общения, чтобы он мог наслаждаться всем тем, что предлагал ему Лондон. Это был один из самых трудных периодов в его жизни. Он был одинок, но с оптимизмом воспринимал происходящее. Сидя однажды в одном из кафе, он полушутя-полусерьезно подумал: «Ну вот я и оказался на самом дне. Разве это не прекрасное ощущение? Отсюда только один выход».
Все, что оставалось делать 18-летнему парню, – это браться то за одну работу, то за другую. Джордж работал официантом в ресторане Quaglino’s – в нем собирались аристократы и кутили ночь напролет. Иногда у Джорджа совсем не было денег, и тогда он доедал то, что оставалось на столах. Также Сорос работал на ферме, трудился маляром, продавал дамские сумки. Случайная работа, бедность и одиночество – все это делало жизнь не такой уж веселой, и в последующие годы Джордж не мог избавиться от ужасных воспоминаний: «Плохо, что из-за этого во мне поселились страхи, в частности страх снова опуститься на дно. Однажды я уже оказался на самом дне и возвращаться туда больше не хотел».
Джорджу Соросу удалось поступить в Лондонскую школу экономики и окончить базовый курс. Он получал не очень хорошие оценки, и его планам сделать карьеру ученого не суждено было осуществиться. Тем более что юноша хорошо понимал: ему необходимо зарабатывать себе на жизнь.
Джордж обратил внимание на инвестиционную деятельность, чувствуя, что она может принести большие деньги. Пытаясь получить работу, он разослал по всем инвестиционным банкам города письма в надежде, что ему повезет. Когда в банке Singer & Friedlander ему предложили должность стажера, он ее с радостью принял. И все же лондонский период жизни Сороса оказался неудачным. Он решил, что пора двигаться дальше. И переехал в Нью-Йорк.
≈≈
Переезд автоматически давал Соросу конкурентное преимущество перед коллегами, поскольку в Лондоне он хорошо изучил европейские финансовые рынки. Сорос стал аналитиком в компании Arnhold & S. Bleichroeder и консультировал по вопросам, связанным с европейскими ценными бумагами. Тогда мало кто на Уолл-стрит интересовался этим. Было еще далеко до эры глобальной торговли и до момента, когда американские инвесторы почувствуют, что на другом берегу океана можно делать большие деньги. Сорос был первым. «Никто ничего не знал о европейских ценных бумагах, – вспоминал Сорос с улыбкой. – Поэтому я мог приписывать европейским компаниям, которые представляли для меня интерес, любые показатели доходов. Это был именно тот случай, когда слепой слепого ведет».
