Предисловие
Многие историки обращали внимание на то, что наиболее яркое и наиболее продолжительное духовное движение Западной Европы – освобождение Гроба Господня от власти мусульман, никак не отразилось ни на религиозной, ни на бытовой, ни на культурной стороне жизни русского народа. Крестовые войны продолжались чуть ли не триста лет, но в русских летописях, документах и литературных сочинениях об этом впечатляющем явлении своего времени нет ни строчки. Русский народ показал какое-то поразительное равнодушие в отношении одной из самых острых религиозных проблем своего времени. Весь христианский мир в конце XI столетия задался одним вопросом: позволительно ли иноверцам распоряжаться христианскими святынями? И ответ был категоричным и единодушным – нет! Одна Русь уклонилась от какого-либо выражения своего мнения. В крестовых походах приняли участие народы практически всей Европы, в том числе и ближайшие соседи русских – поляки, шведы, норвежцы. Но русских дружин на Святой земле не было.
Спустя сто сорок лет после начала крестовых походов Русь пала под ударами монголов, поэтому вполне объяснимо, почему ее дружины в XIII веке не появлялись в Палестине. Но что им помешало принять участие в первых крестовых походах? Религиозные несогласия с католиками?
Видный советский историк М.А.Заборов по этому поводу высказывает следующие соображения:
«Киевская Русь никогда не участвовала в крестовых походах на Ближнем Востоке. Русские феодалы в массе своей едва ли могли испытывать желание принимать участие в крестовых походах уже потому хотя бы, что то были папские предприятия. Урбан II, поднимая Запад на священную войну против «поганого племени турок», звал опоясаться мечом для освобождения гроба господня лишь католиков, к «схизматикам», почти полвека назад отпавшим от римско-католической церкви (1054), он вовсе не обращался».
Таким образом, историку представляется дело освобождения Гроба Господня, как исключительно католическое, папское, нашедшее отклик лишь в Западной Европе. Русские князья не участвовали в этом общехристианском деле лишь потому, что их персонально не пригласили. Но с такой точкой зрения вряд ли можно согласиться. Едва ли кто приглашал к участию в поход норвежского конунга Сигурда Крестоносца, или английского короля Ричарда Львиное Сердце, но, тем не менее, они приняли в нем участие, движимые не только жаждой наживы (как это обычно представляют), но и религиозной идеей.
Русь располагалась ближе к Святой Земле, чем Норвегия и Англия, русские князья были не менее воинственны и не менее склонны к военным авантюрам, чем норманны. Последний поход русских дружин на Константинополь состоялся всего за пятьдесят лет до начала крестовых походов (1043), и вряд ли за такой незначительный период воинственность и предприимчивость русских князей могла полностью угаснуть. Но все же, русские дружины так и не приняли участие в освобождения христианских святынь из рук иноверных.
Что же им помешало? Пассивное отношение к этому вопросу православной церкви, религиозная разобщенность и слабые связи с остальной Европой?
Попробуем ответить на этот вопрос.
1.Связи Руси и Европы
Князья Киевской Руси имели обширные родственные связи с королевскими домами практически всей Европы. Ярослав Владимирович Мудрый был женат на Ингигерд, дочери шведского короля Олава (1019), старшая его дочь Елизавета (Эллисив) стала женой норвежского конунга Харальда Сигурдарсона, вторая дочь Анна была выдана за французского короля Генриха I, третья дочь Анастасия (Асмунда) была женой венгерского короля Андрея.
Сын Ярослава, Всеволод, был женат на греческой принцессе Анне, дочери императора Константина Мономаха. Это византийское родовое имя унаследовал сын Всеволода, Владимир. Другой сын, Изяслав, женился на сестре польского короля Казимира Олисаве-Гертруде (дочь короля Мешко II, или Болеслава I). Сын Изяслава, Ярополк, был женат на падчерице саксонского маркграфа Дедо, Кунигунде-Ирине. Во время княжеских распрей своего отца он искал помощи в Польше, в Германии и Риме, что свидетельствует об устойчивых связях русских князей с этими странами.
Другой сын Ярослава, Святослав, был в родстве с пробстом Трирского собора Бурхардом. О женах остальных четырех сыновей Ярослава подробных сведений не сохранилось, но известно, что они происходили из влиятельных княжеских домов Германии и Англии. Сестра Ярослава, Мария Владимировна, была выдана за польского князя и ее сын Болеслав II Смелый был польским королем.
Помогая Болеславу, Ярослав ходил с дружиной в Польшу и воевал с врагами своего зятя. Появлялись русские дружины и в немецких владениях – в Силезии. Воевал Ярослав и с Византией – в 1043 году состоялся последний поход русских дружин на империю, закончившийся разгромом греческого флота и заключением мира. Неоднократно вмешивался Ярослав и в дела Венгрии, направляя туда военные отряды и помогая утвердиться на венгерском престоле своим родственникам.
Дети, внуки и правнуки Ярослава так же успешно продолжают использовать для обеспечения интересов своих княжеств династические браки. Владимир Всеволодович Мономах был женат на Гите, дочери Харальда Английского (около 1074-1075г.г.). После смерти Гиты (1107) он вторично женился на дочери венгерского короля Ласло (Владислава) I Святого. Дочь Владимира, Евфимия, была женой венгерского короля Коломана (1065-1116).
Сын Мономаха, Мстислав, был женат на Кристине, дочери норвежского конунга Инги Стейкельссона, дочь Мстислава, Мальмфрид, была замужем за норвежским конунгом Сигурдом Крестоносцем, сыном короля Магнуса. После его смерти она вторично вышла замуж за датского конунга Эйрика Эймуна (1133).
Вторая дочь Мстислава, Ингибьёрг (Ингильборг) была женой датского конунга Кнута Лаварда (1117). Их сын Вальдемар Датский (названный так в честь своего деда Владимира Мономаха) был женат на Софии, дочери минского князя Володаря Глебовича.
Третья дочь Мстислава, Евфимия, была замужем за венгерским королем Гейзой II (1130-1162).
Другая ветвь потомков Ярослава, от его сына Святослава, более роднилась с польскими князьями.
Болеслав II Смелый был женат на Марии Владимировне, сестре Ярослава. Его племянник Болеслав III Кривоустый был женат на Збыславе, дочери Святополка II, киевского князя. Их сын Владислав, продолжая родственные связи с Русью, женил своего сына Болеслава на Звениславе (или Велеславе), дочери Всеволода Ольговича (внук Святослава).
Помогая своему свату в борьбе с младшими братьями, Всеволод несколько раз посылал свои дружины в Польшу. В 1142 г. он послал сына Святослава на помощь Владиславу, в 1144 сам ходил туда, а в 1145 г. дружины повел Игорь Ольгович, его брат.
