Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайя.
В. К. Тредиаковский «Тилемахиада»
– Володьку Макаровского арестовали.
Я не верила своим ушам. Я даже взглянула для верности на мобильник. Никаких сомнений, это звонила Алька, только голос у нее какой-то глухой и со всхлипами. Я молчала и не знала, что ответить.
– Ты с ума сошла, – наконец закричала я, или мне по казалось, что кричу. Потому что я постоянно оглядывалась по сторонам, но люди идут нормально, на меня не смотрят, а я же вроде кричу.
– Арестовали, арестовали. Только что арестовали, – раздавался в трубке голос Альки. Слушай внимательно, слушай внимательно! – кричала она. – Ты меня слышишь? Слышишь?
– Слышу, слышу, – вопила я. – Да слышу я тебя, слышу.
– Надо встретиться. Я подъеду к Красным воротам. Помнишь, тот бульвар в сторону Новой Басманной. Стой там и жди.
– Может в офис? – кричала я.
– В офис нельзя. Я потом все объясню.
Почему нельзя в офис? Там очень удобно – все бы и обсудили. И от непонятности ситуации мне стало еще страшнее.
Наверное, надо сказать, с чего это я дрожу от ужаса. В общем, на нашу Нефтяную компанию наехала генеральная прокуратура всей РФ. Все кричат, что это политический заказ. Но заказ это, или еще что, нам от этого не легче. Взяли нашего олигарха, и он, вот уже почти год, сидит в Матросской Тишине, а нашу НК (я далее буду так говорить, это удобно, да и во всех документах мы так пишем) лихорадит, как во время чумы. Вместе с ним арестовали председателя нашего банка Журавлева. Но про того почему-то молчат, а кричат в основном о нашем хозяине. Да вы, наверное, по телеку это смотрели, и без меня все знаете.
Володьку Макаровского – генерального директора одной из фирм нашей НК – сегодня вызвали на допрос. Его уже вызывали трижды. Но тогда все было нормально. Он рассказывал, что спрашивали о том, каков состав семьи, каким имуществом он владеет, но в основном, конечно, спрашивали о фирме. Причем вопросы, как он сказал, носили общий характер – когда регистрировали, кто учредитель? С какого времени он генеральный директор? Как производилось подписание договоров? Причем он говорил, что допрашивают спокойно, без всяких там грубостей. Физического или психологического воздействия никакого. Все вежливо, все согласно закону. Каждый раз при нем был адвокат. В общем, Володька чувствовал себя совершенно спокойно. Более того, его после первых допросов отпустили на Кипр в отпуск на недельку. Тут мы все вообще успокоились. Вернулся он дня три назад и его сразу вызвали. Причем не по повестке, а позвонили и, почти по дружески, будто старые корешки, просили навестить их. Он еще смеялся:
– Соскучились, мол, за меня.
Вот тебе и соскучились. И опять же, его после допроса отпустили домой, обязав прийти сегодня утром. Ему и адвокат говорил:
– Не волнуйся, мол, все идет как надо, Владимир Данилович.
Мы этого адвоката изредка видели в ЦБК – пожилой такой, важный. Всегда в костюмчике, ну так баксов на тысячу, не меньше. Он, когда приходил в ЦБК, о чем-то беседовал с нашими бухгалтерами. А от них мы слышали, что еще до того, как Чайка (это наш вице-президент по финансам) сбежала в туманный Лондон, и к ней заходил запросто. Причем заходил и не раз, и не два. Мне это Елена Федоровна рассказывала, главный бухгалтер моей фирмы. Мы все были уверены, что Володька с этим адвокатом как за каменной стеной. А теперь что выходит… Стены не помогают.
Состояние у меня стало таким, каким было тогда, когда покончил с собой Игорь. Он прыгнул с крыши. Был обыкновенный вечер, я сидела, смотрела телевизор, Степка тут копошился. Игорь вышел в коридор подъезда покурить. Он всегда выходил курить в коридор. И вдруг звонок в дверь. Отец пошел открыть. Потом входит в нашу комнату и с порога говорит:
– Мне сказали, что там, внизу, Игорь разбился, – я в испуге вскочила. – Под машину попал.
Мы вместе ринулись вниз. Когда выбежали на улицу, то увидели группу людей вокруг человека, лежащего на асфальте. Одежда, фигура – это был Игорь. Он лежал недалеко от подъезда лицом вниз. Мы с отцом перевернули его. Он, наверное, ударился головой, все лицо в крови, отталкивающее, будто не его, окровавленная челюсть вперед выдвинута. И вдруг кто-то сказал:
– Он, наверное, сверху упал.
– Да, мы на третьем, – говорит отец.
– А дом-то девятиэтажный.
И тут до меня дошло, я сразу все поняла. И мне стало вдруг почему-то до ужаса неприятно. И этот вечер, и эти люди, которых становилось все больше и больше, и изуродованное от удара лицо Игоря. Рядом оказался Сергей Сергеевич, наш сосед по этажу. Он взял меня под руку, поднял от Игоря и говорит:
– Тебе не надо сейчас тут быть. Иди к Степке. Успокой его, а то он уже кричит. Идем, идем. Здесь все сделают.
Он в квартире позвонил по телефону в скорую помощь, а я сидела на краешке дивана в отупении, даже плакать не могла. Сергей Сергеевич с испугом смотрел на меня. Потом сказал:
– Ты не выходи. Сиди здесь. Мы все сделаем.
И вот сейчас тот же парализующий ужас… Ведь если Макаровского арестовали, то следующими можем быть и мы – такие же, как он, генеральные директора дочек НК.
2
Я быстро добралась до Красных ворот и вышла на бульвар. И только остановилась у места, где Алька меня обычно подбирала, как подкатила она, но не на своем задрипанном Опеле, а на не менее задрипанном БМВ Макаровского.
– Быстрее, быстрее, – торопила она меня.
Я плюхнулась на переднее сиденье. И она быстро рванула вперед, стараясь проскочить на желтый.
– Ты что, как полоумная?
– Наружка, – выдохнула она.
– Какая наружка? – не поняла я.
– Да за мной наружка.
Я стала оглядываться. Потом посмотрела на заднее сиденье. Я, грешным делом, подумала, что это ее собака. Но вспомнила, что Алька не держит ни собак, ни кошек.
– Нет никакой наружки. У тебя в машине вообще никого нет.
– Да не в машине, балда. За мной хвост из автомашины с наружкой. А, кстати, где же хвост? – она стала оглядываться. – Где же он? Он ко мне прямо с Технического прилип. Я его у метро «Бауманская» еще заприметила. И он все время за мной ехал. Правда, что-то не видно. Девятка такая, серая. Может на светофоре отстал. Мы же почти на красный проскочили, – оглядывалась она.
– А что за наружка?
– Ты что, сериалы про ментов не смотришь? Там как кто на подозрении, так за ним сразу посылают наружку.
– Собака, что ли, такая?
– Какая собака, балда. Это мужики, как правило. Ну, оперативники.
– Да я эти сериалы не все смотрю. Этот, наверное, пропустила.
– Ну, последний вот, не смотрела? Опера, специально подготовленные. Неужели не смотрела? Черт, забыла со страху название. Ладно, потом вспомню.
– А ты-то при чем? – никак не могла я понять.
