Белокрылая чайка истошно кричала,
И бесщадно рыбак её пулей убил.
Но каждый раз вдали от причала
Себя он за это с лихвою корил.
Вспенилось море, стеной встали волны,
Со стихией трудно совладать!
Только в волнении мы с вами покорны.
Начинаем вину сознавать…
Человек одинокий грёб и молился.
Хотел он скорее вернуться домой.
Но дождь обжигающий лился и лился,
Не суля бедолаге мир и покой.
О чём же кричала ты, белая чайка?
О том ли, что гибель нас ждёт?
Кто ж мог подумать, что та негодяйка
Людской жизни плот бережёт.
Опустилось перо на гнилую байдарку.
Гулявший на море шторм вскоре стих.
Счастлив рыбак был такому подарку
И умысел тайный и мудрый постиг.
Снова кричали и плакали чайки…
«Им там виднее, так пусть.
Чёрного моря они хозяйки,
Унесут наши беды и грусть!»
Под толщей тёмно-фиолетового небесного покрывала суетливо парили птицы. Они предчувствовали стихийное бедствие, ураган разрушительной силы, после которого ничто не будет так, как прежде. Молния, распугав людей с пляжа, игралась искрами. Надвигался циклон, и планы на босую прогулку по мокрому песку были отложены на неопределённый срок. Теперь Александра всё чаще обращала свой взор наверх, потому как на земле не осталось никого, кто бы мог ей дать ответ, подсказку, напутствие…
«С высоты птичьего полёта всё кажется другим, – рассуждала она, – мир кажется большим пончиком с разноцветной кондитерской посыпкой, где хватит места для каждого. Но стоит только заземлиться, сразу он обретает другие краски. Люди, ставшие соседями по земному шару, разбредаются в разные стороны и шарахаются друг от друга, словно от чумных».
Девушка с тёмно-русыми волосами опустила свои длинные ресницы, подставляя влажному ветру лицо. В то же мгновение пред ней предстал ужасный из всех дней её юной, но уже выгоревшей изнутри только-только зарождавшейся любовью к этой, ещё непознанной, но уже несправедливой жизни…
Однако до шести её жизнь была похожей на сказку. Пусть у неё не было отца-короля, под ласковым взором которого она росла бы настоящей принцессой, но у неё была мама, которая ничуть не уступала королеве Марии Кристины Савойской, провозглашённой Святой. В скромную девушку Ольгу влюблялись все без исключения. Манера её поведения ни разу не была вызывающей, но все мужчины обращали на неё внимание, когда она только входила куда-то. Стройная талия в облегающем чёрном платье до колен, чёрные невычурные туфли, вьющиеся чёрные волосы, собранные в низкий хвост, перевязанные лентой, и изумрудные глаза в оправе длинных чёрных ресниц. А также по наследству ей передался непревзойдённый утончённый вкус. Её могло уже не быть в поле зрения, а сладковатые ароматы оставляли пленяющий шлейф. У неё была целая коллекция парфюма. Самым её излюбленным был восточный аромат с нотками мускуса, сандала и амбры. В детстве Александра украдкой брызгалась мамиными духами с головы до ног, а потом не знала, куда спрятаться, – аромат стоял повсеместно! Мама не ругалась. Гладя дочь по голове, она говорила, что обязательно купит ещё, ведь они нравятся им обеим. Своими невидимыми пуховыми крыльями укрывала она дочь от бесщадных ветров и ненастий, а нежная натура учила с пелёнок Александру быть доброй и всепрощающей. Но кажется озорная девчушка пропустила все скучные для ребёнка речи мимо ушей и впоследствии помнив только о берегущих её оплот жизни крыльях матери, всегда, пусть и с риском, отстаивала тех, кто слабее и искала управу на стервятников, на тех, кто мнил себя солипсистом.
Часто, пусть и без излишней скромности, Александра озвучивала свои мысли прямо, не обволакивая их в плёнку нежностей и сентиментальности. Её разум работал, как действуют пожарные, – незамедлительно. Мама Александры, экскурсовод, постоянно говорила ей: «Твоя импульсивность может сыграть злую шутку с тобой», но бабушка так не считала: «Оставь её, Ольга, – говорила она. – Быть может, именно эта черта и отличает её от остальных!». Но мама была категорична в этом вопросе. Её саму воспитывали без запретов, но и без вседозволенности. В строгости, но в атмосфере глубокой любви.
Экскурсии, проводившиеся Ольгой Чайкиной, всегда были неповторимы, пусть это был один и тот же маршрут. Но в один из дней женщина почувствовала что-то неладное и поспешила вывести людей из скалистого ущелья, однако сама выбраться так и не успела. Ущелье завалило. Когда прибыли спасатели, – было уже поздно: бедную женщину придавило. Девочка, не знавшая родного отца ни мгновение, нашла заботу в отце подруги. Он-то и забрал Александру, оставшуюся одну, к себе. Разношёрстные характеры, несовпадающие интересы и трёхгодовалая разница в возрасте со взрослением стёрлись, и всегда жившие плечом к плечу девочки стали неразлучны, как сёстры. Вдоволь не насладившись всеми прелестями детской беззаботной жизни, Александра защищала Стефанию даже от неосторожного дуновения ветра.
– Чайка! Намечается гроза, не пора ли осесть? – вскрикнула появившаяся на балконе Стефания, боязно взглянув на небо. «Чайка!» – вот что было всегда у всех на слуху. Вынужденно Чайка может встряхнуться и стать очень язвительной, несмотря на внешнее белое оперение.
Стефании хорошо было известно, что Александра всей душой обожала дождь. Лужи. И море. Пожалуй, единственное, что она не любила, – так это плакать. Считала, что слёзы – слабость, и никогда не показывала их на людях.
– Ещё чуть-чуть – и хлынет ливень! – настаивала девушка, озираясь по сторонам в ожидании гнева природы. – Идём же в дом!
Александра с нежностью взглянула на порозовевшие от волнения щёчки Стефании и ностальгически улыбнулась. Её характер всегда был непростым, и порой Стефании приходилось краснеть за её слова и выходки. Если маленькая Александра увидит яблоки в чьём-то саду и захочет их, то непременно перелезет через забор, напихает плоды по всем карманам, а после будет предлагать всем – и Стефании в первую очередь.
«Что тут такого-то? – откусывая яблоко, недоумевающе пожимала плечами та. – Люди не обеднеют от нескольких яблок. Проблема, если у них бедная душа».
– Ладно. Но можно же и попросить… – стыдливо оглядывалась Стефания.
– Да-да, а потом вся твоя жизнь будет соткана из просьб и чувства вины. Если рядом с тобой человек, которого нужно будет постоянно о чём-то просить: чтобы согрел тебя, когда холодно, чтобы поддержал тебя, когда плохо, чтобы поделился яблоком, в конце концов, – не омрачнеет ли твоя жизнь?
Стефания не спорила, поскольку знала, что это бесполезно, да и отчасти её подруга была права.
С уже расколотых огненной полосой небес полилась вода. Раскатистым эхом зловеще разразился гром. Девушка, приобняв подругу, вынужденно покинула своё «место свободы и силы». Именно так она называла балкон дома, откуда открывались чрезвычайно роскошные и живописные места Крымского полуострова: горы, старинные виноградники и, конечно, море.
