"Дорогой Кирилл!
Я получил твое письмо, и оно, честно сказать, меня озадачило. После нашей с тобой последней встречи, когда я предлагал тебе подписать контракт, прошло почти два года. Я, как ты, наверное, знаешь, уже не командую полком, выдвинут на повышение. Мой преемник – человек своеобразный, ты с ним не знаком и вряд ли найдешь общий язык. Изменилась и ситуация в самом Таджикистане, теракты и убийства наших военнослужащих стали привычным делом. Но не это, пожалуй, самое главное.
Если я правильно понял, тобой движет вовсе не мальчишеское стремление нацепить на себя камуфляжную форму, перепоясаться пулеметными лентами, взвалить пулемет на плечо и пойти в засаду. Забавами такого рода мы с тобой насытились под завязку еще в Афгане, войной и смертью тебя не удивишь и, тем более, не прельстишь. Я помню встречу с твоим другом Борисом, который многое рассказал о тебе, и я теперь понимаю, что ты собрался в Таджикистан не только для того (точнее – не столько), чтобы послужить Отечеству. Мне трудно подыскать подходящее определение тому делу, на которое ты подрядился в наши недобрые края, но хочу предупредить: остановись, трезво и спокойно оцени свои силы и возможности, сойди с небес на землю и подумай о своем будущем. Поверь, что все это не стоит того, чтобы ты рисковал жизнью. Я помню тебя по Афгану: ты был храбрым воякой, но в то же время умел беречь своих солдат. Мне очень хочется, чтобы это качество проявилось снова, и ты сберег сам себя. Предоставь заниматься грязной и опасной работой тем, кто в ней более компетентен.
Надеюсь на твой светлый разум и холодную голову. Крепко обнимаю!
Твой ЛОКТЕВ."
Я сложил письмо и сунул в нарукавный карман, хотя его следовало бы выкинуть. Четвертый или пятый раз читаю, выучил почти наизусть. Больше десяти лет назад мы с Локтевым служили в одной разведроте в Афгане. Он был командиром, я – старшиной. До сих пор не понимаю, как он выжил. Люди, у которых напрочь отсутствует чувство страха, обычно ловят пули столь же целеустремленно, как теннисная ракетка мячи.
Вся надежда была на Локтева. Без его помощи и поддержки я вряд ли смогу найти доказательства.
Я вспомнил, как Валера Нефедов произнес это слово по слогам: до-ка-за-тель-ства, и при этом хлопал ладонью по полированной поверхности стола, давая мне ясно понять, что это самое главное, фундаментальное, базисное понятие в уголовном розыске и службе безопасности.
Мы встретились с ним вчера в полдень на Лубянке. Валера изменился только внешне – раздобрел и полысел. В Афгане он был офицером особого отдела дивизии, мы часто встречались на рейдах, прочесывая "зеленку". Какую задачу особист выполнял в цепи разведчиков – я не знал, но не спрашивал. Быть может, по причине своей нелюбознательности я и стал симпатичен Нефедову, и мы подружились – насколько могли дружить старлей из особого отдела и старшина разведроты.
После Афгана мы встречались несколько раз – в Москве, на годовщину вывода ограниченного контингента, когда в парк Горького съехались ветераны двести первой дивизии, и у меня в Судаке, куда Валера приезжал в отпуск. Года два назад Нефедов перешел на службу в ФСБ.
"Ну что? – двусмысленно сказал Валера, вскидывая руку с часами. – Через час я освобожусь, и мы посидим в каком-нибудь кафе… Ты в отпуске или как?"
"Я к тебе по серьезному делу, Валера," – ответил я.
Нефедов понял, что в столицу меня привело отнюдь не желание кутнуть с бывшими сослуживцами. Он слегка нахмурился, по старой привычке пригладил пальцами черные усики.
"Я понял. Поговорим у меня. Сейчас я выпишу тебе пропуск. Жди у третьего подъезда."
Валера провел меня в свой кабинет, усадил с торца Т-образного стола, сам сел во главе него, и я сразу пожалел, что не согласился на кафе, где было бы намного уютнее.
"Ну давай, выкладывай, – сказал он, надевая очки и сцепляя пальцы, будто сидел в стоматологическом кресле, готовя себя к боли. – Какие у тебя проблемы?"
"У меня есть сведения, – начал я, ужасаясь своему неожиданному косноязычию, – о связях калийского наркокартеля и московской мафии. Так называя фирма "Гринперос" занимается ни чем иным, как торговлей наркотиками и отмывкой денег за рубежом".
Мне показалось, что по губам Нефедова скользнула едва заметная усмешка. Я замолчал и вопросительно посмотрел на него.
"Нет, нет, продолжай," – торопливо сказал он, снимая очки и теребя дужку.
В течение получаса я рассказал ему о том, что видел и узнал в Приамазонии, как меня пытались подставить, о чеченской группировке, занимающейся переброской в Афган деталей для боевой техники, оружия и боеприпасов в обмен на прямые поставки наркотиков, про их контакты с пуштунскими наркоделами и стремлении перехватить основной поток наркотиков у московской группировки.
Когда я замолчал, Нефедов уставился на сверкающий полировкой стол, бесцельно переложил с места на место какие-то бумаги.
"Все это, конечно, хорошо, Кирилл, – сказал он, делая паузы между словами. – Только ответь мне на вопрос: откуда тебе об этом известно?"
Я хотел ответить, что многое видел собственными глазами, о другом слышал, как говорится, из надежных источников, но Нефедов перебил:
"Из газет? Телевидения? Из рассказов? А где доказательства?"
"Какие доказательства? – не сразу понял я. – Надо брать эту фирму и трясти ее."
Нефедов усмехнулся и покачал головой.
"Как у тебя все просто получается: брать, трясти. А если мы ничего не сможем доказать, кто тогда будет оплачивать нанесенный фирме ущерб? Я? Или ты? Кто даст нам право проверять коммерческую деятельность фирмы, основываясь лишь на информации из сомнительного источника?"
Я даже опешил.
"Это ты меня считаешь сомнительным источником? Ну, Валера, я не думал…"
"Не обижайся, – резко сказал он. – Мы с тобой прошли войну, я полностью тебе доверяю. Но я не могу начать дело, когда у меня под рукой нет ничего, кроме твоих слов. Нужны доказательства. Веские доказательства – документы, наркотик, склады с оружием и так далее. Пока же вся эта история годится разве что для киносценария о мафии".
В кабинете повисла тишина. Я встал.
"Мне стыдно, – с трудом произнес я, глядя на сцепленные в замок руки Нефедова. – Я думал, что я получу карт-бланш, ты мне поможешь, мы начнем действовать, а вышло, что я просто стукач…"
"Да брось ты! – усмехнулся Нефедов. – Не забивай голову. Сейчас я освобожусь, и мы выпьем по сто грамм. Ага?"
Я отрицательно покачал головой и подошел к двери.
"Будут тебе доказательства, Валера," – сказал я на пороге.
Он не стал меня провожать…
…Я опустил руку в сумку, нащупал бутылку с минералкой. Хотел по привычке открыть об угол, но сидение подо мной, куда я приложил горлышко, имело округлый край. Сосед, сидящий справа, человек зрелого возраста, с зачесанными назад седыми волосами, обратил на меня внимание и протянул складной нож.
