КРИТЕРИЙ ЛЕЙБНИЦА
Маурицио Дагради
Переведено: Екатерина Спирина
Я понимаю, что никому не нравится читать предисловия, поэтому буду краток.
Эта книга должна поспособствовать открытию умов многих скептически настроенных людей, которые не ощущают на уровне инстинкта или пока в принципе не задавались вопросом по поводу того, что во Вселенной кипит жизнь.
Любой, кто попытается им объяснить более или менее аргументировано, более или менее научно, более или менее философски, как обстоят дела на самом деле, непременно поймет, что количество человек, которых всерьез удалось убедить, ничтожно мало по сравнению с количеством опрашиваемых людей. Я не знаю, почему это так. Я не знаю, передается ли это с генами или является приобретенными знаниями, которые человек получает в раннем детстве. А может, это обусловлено вообще чем-то другим. Ясно только, что эта трагическая ситуация приводит к деградации человеческой расы, которая на самом деле является всего лишь одной из многих других рас, распространенных во Вселенной.
Мне нравится думать о том, что в этот момент какой-нибудь другой самоуверенный мечтатель вроде меня пишет подобное предисловие к похожей книге на главной звезде Эпсилон Эридани в попытке убедить своих читателей, что, возможно, существуют другие расы, имеющие две ноги и две руки, и которые, пожалуй, не вдыхают жидкий формальдегид.
Если вы дочитали до этих строк, я люблю вас. Я люблю вас, потому что в вас уже есть Искра, и вы хотите ее зажечь.
А вы тем временем попрощайтесь с теми, кто до этих строк не дошел и кто теперь проклинает меня самыми яростными и унизительными оскорблениями, какие только существуют в их лексике. Такие читатели пойдут в магазин, где они опрометчиво купили эту жалкую книгу, бросят ее на прилавок и потребуют вернуть им деньги или заменить другой книгой, демонстрируя незадачливому продавцу все свое возмущение тем фактом, что издатель имеет очень плохой вкус, раз он в принципе публикует такую ерунду. Эти индивидуумы никогда вместе с нами не поверят Истине, которая, если она не противоречит их верованию, требует хотя бы Акта Веры.
Боевой вертолет поднимался на десять метров над уровнем моря над зловонным болотом, рулевой винт время от времени заедало, и фюзеляж начинал поворачиваться естественным образом в сторону, противоположную от несущего винта. Но винт тут же начинал крутиться, и хрупкий баланс восстанавливался с пугающим заносом до следующего раза, который мог оказаться последним. Без рулевого винта вертолет начнет самостоятельно вращаться, и любая возможность управлять им будет окончательно потеряна. В кабине пилот изо всех сил старался сохранить равновесие и положение в пространстве, с осторожностью и точностью приводя в действие педали, что резко контрастировало с его состоянием: в левом плече застрял кусок ветрового стекла кабины, вонзившись, по крайней мере, сантиметров на пять в его плоть. Вокруг раны летный комбинезон был весь пропитан кровью, и пятно это быстро увеличивалось в сторону руки и грудной клетки мужчины. Множество осколков стекла были разбросаны по его коленям и полу кабины. С правой стороны второй пилот лежал, опрокинутый назад и пристегнутый к сидению, а на шее зияла рана от осколка стекла. Кровь обильной струей вытекала из сонной артерии, беспрерывно поступая из ничего не подозревающего сердца. Командир старался удержать вертолет в равновесии, но чтобы сделать это, он мог использовать только визуальные ориентиры, потому что когда ветровое стекло разбилось, и его осколки посыпались на них, его вырвало на панель инструментов от вида раны его напарника, и теперь почти все рычаги управления были запачканы желтоватой жидкостью, а индикаторы - невидимы. С совершенно ненадежным рулевым винтом он не мог себе позволить убрать руку от рычагов даже на мгновение, чтобы вытереть поверхность основных приборов. Его единственными ориентирами были далекий горизонт тяжелого ненатурального фиолетового цвета сумерек этого проклятого места да темный лес с левой стороны, откуда несколько минут назад вышли другие члены экспедиции. В грузовом отсеке за кабиной пилота были беспорядочно распростерты два солдата, словно два мешка картошки, брошенные случайным образом. Первый был крепким мужчиной среднего роста с черными волосами и легкой небритостью. На правой ноге была наложена шина с целью фиксации бедренной кости. Штаны были разорваны, а ботинки сняты. Вся его нога была в крови. Мужчина был без сознания от потери крови из-за смещенного перелома. Его пульс был слабым, тело холодным, с мертвенной бледностью. Вторым солдатом была женщина. У нее были короткие светлые волосы, залитые кровью, вытекающей из широкой раны на голове над левым ухом. Кусок кожи на месте волос диаметром сантиметров в шесть вообще отсутствовал, и это обезображивание казалось абсурдным в сочетании с нежными чертами лица девушки: округлыми щеками, мягко очерченным подбородком, слегка заостренным носом и полными губами. Глаза ее были закрыты, но веки подрагивали, не открываясь, губы дрожали, словно ведя тихую дискуссию, а тело пробивала дрожь от повышенной температуры.
