С Т Р А Н И Ц Ы П Р О Ш Л О ГО Л И С Т А Ю
Страницы прошлого листаю:
В тумане кроются года,
И память их обозначает
Условным именем – тогда.
Тогда так молоды мы были,
Так искрометны и чисты,
Так беззаветно мы любили,
Так свято верили в мечты,
Тогда казалась жизнь бескрайней,
Окрашенной в цвета весны,
А горести дороги дальней
Увы, нам были не видны.
РОССИЯ
Как хорошо рассветы золотые
Над речкою туманною встречать.
В лучах зари бессмертная Россия,
Которую нельзя не величать.
Твоих просторов неоглядны дали,
Твоих лесов и долов широта,
И скромная, чуть с примесью печали,
Простая и святая красота.
Здесь нет сиянья резких, броских красок,
Высоких горделивых гор,
Но добротой и ласковостью ясен
Берёзок незатейливый узор.
В сплетеньи веток их кудрявых
Весенний хороводный круг,
Как будто бы в рассвете алом
Весна их вывела на луг.
И речек бег неторопливый
Без бурных перепадов вод,
И терпеливостью счастливый
Трудолюбивый наш народ.
Спокойный, справедливый, мудрый,
С открытой русскою душой,
Не раз в тревогах доли трудной
Являл характер твердый свой.
ЗАПАХ ДЕТСТВА
Мне запах детства вспомнить надо:
Оно не пахло сеном, лесом -
Дворов весенняя прохлада
Дышала гарью куломеса.
Какой-то сложной, терпкой взвесью,
Прожженной запахом бензина,
Неповторимой сладкой смесью
Цветов, асфальта и резины.
Когда же сполохи ночные
Горели издали огнем,
То были запахи другие -
Весной дышалось и дождем.
И за окошком лист зеленый
Упрямо распрямляя клен,
В ветра холодные влюбленный,
К себе притягивал циклон.
И вместе с тучей грозно-синей
Дышала юностью весна,
И запахи свои Россия
Московским улицам несла.
СЛОВО
Зачем повторяться мне снова,
Кого я хочу удивить?
Волшебного русского слова
Связать невозможную нить.
Как будто в другой я стихии,
Как будто за чьи-то грехи,
В минуты эти лихие
Пишу про любовь стихи.
И силушки нет уклониться,
И что-то туманит взор,
Волненья чудесные спицы
Вяжут хмельной узор.
И строчка за строчкой стремится,
И песня в душе пролилась -
На чуткое сердце ложится
Стихов опьяняющих вязь.
Май 1979 года.
Я РОДИЛСЯ И ВЫРОС В МОСКВЕ
Я родился и вырос в Москве…
И московские дымные дали,
Её думы, заботы, печали,
Тонкой сажей припудренный снег,
Её жизни встревоженный бег,
Столько сердцу тревожному дали!
Строчкой доброю, ласковой стали,
Стали частью всего бытия:
Ведь Москва – это чуточку я,
Словно капля в едином потоке.
Вместе с ней и добро, и упрёки.
С нею вместе и радость, и боль,
И пришедшая поздно любовь.
* * *
Сгустилось мыслей и дум смятенье,
Разлад на душу лавиной пал.
И вдруг восторг опьяняющий пения
Сердцу доступен стал.
И я почувствовал мира воскресшего
Простой гармонический строй.
И с торжеством вдруг прозревшего
Я стал до конца сам собой.
ЧИСТЫЕ ПРУДЫ
Сижу под старым тихим кленом,
Склонившим ветки у воды -
С тех давних пор всегда влюбленный
В вас, мои Чистые пруды.
Под шорох волн струилось детство,
Оставив добрые следы,
И никуда от вас не деться
Мой символ: Чистые пруды.
Я всё же в жизни что-то значу,
И есть трудов моих плоды,
Но почему ж над вами плачу
Я снова, Чистые пруды.
Я был и грустным и веселым,
Когда в душе цвели сады,
Но приходил я удивленный
К вам, милые мои пруды.
Не раз над мною пела вьюга.
Я ждал тревоги и беды.
Но видел поощренье друга
В вас, Чистые мои пруды.
И вот сюда пришел я снова.
Виски мои уже седы.
И доброго ищу я слова,
Далекие и близкие пруды.
ИДЕТ ГРОЗА
И тяжко и душно… Так трудно дышать…
Как боль разметалась в природе…
Небесного воинства грозная рать
Клубясь, на солнце выходит.
Быть битве: в просторах вскипает она.
День рвется в грохочущем звуке,
И яростным всплеском стального огня
Ко мне её тянутся руки.
Жалеть я не буду – уйти не смогу,
Пусть ветер упруго обнимет,
И, поражая меня на бегу,
Исхлещет ликующий ливень.
Я бурю пойму – её гордость и страсть.
Рев вихря меня успокоит.
И битвы всесильной жестокую власть
Приму без сомнений как воин.
Не жду я победы в пьянящей борьбе,
И подвигов я не желаю.
Я просто навстречу безвестной судьбе
С открытым забралом шагаю.
Что будет потом – то неведомо мне.
И людям о том неизвестно.
Мне чудится тень облаков в синеве
И слышится нежная песня…
Простой и далекий, знакомый мотив,
Овеянный негой и грустью…
И кто-то заплачет, цветы опустив.
Не надо: слез с детства боюсь я.
БЕССОННИЦА
Как важно во всём разобраться…
А мысли клочками куда-то поплыли,
И я словно не властен над ними…
Надо, надо собраться…собраться!
Что было, что есть, что будет?
Гадать на кофейной гуще…
Было…было? Будет – разлюбит?
А может быть, это и лучше!
А её, как же? Забуду?
Сердце себе самому вопросом,
Как будто сердце отсрочки просит…
Бу…Ду…Буду, буду, бу…ду…
Эхом где-то в сознанья глубинах
Звуком то грубым, то отчаянно тонким
Бьет с размаху словно дубиной
По перепонкам, по перепонкам…
Ночь как вечность: без края тянется.
Считать бесполезно как бесконечность,
Миллиарды, опять миллиарды…
Лица как будто в пасьянсе карты…
Дамы, валеты, тузы… Как совпали!
Сложились страшной угрозой вместе…
А будто бы вроде случайно пали?
И всё как надо: прижались тесно.
И снова считаю в тревожной надежде…
–Тысяча…первый, второй…третий…
Твоё лицо… И всё так как прежде…
За что я страдаю? Прошу: ответьте!
Тихим шорохом стелется утро.
Тьма за окном медленно тает.
Всё наяву и всё как будто…
И мозг усталостью закипает…
И в опьяненье блаженной дрёмы
Словно снотворное– города рёвы.
От наваждений – трамвайные звоны,
Виденья куда-то в безвестность гонят.
Февраль 1980 года
* * *
По сути, я человек городской
До самых, самых глубинок души.
Наверно, не так, чтобы слишком простой:
Ведь вырос-то я отнюдь не в глуши.
Московского времени темповый бег
Как-то впитался в меня, как во всех.
Московский, с затаинкой в чем-то смех,
Московское, быстрое, в прищуре глаз…
Веселых порой, а порой озорных,
Светлых и добрых весной …
Но что-то печальное все-таки в них
Грустинкой заблещет порой.
Москва есть Москва – в том её простота:
Прозвали когда-то большое село.
Не сельская всё же её красота
Сложилась веками. Окрепла давно.
* * *
Поэты больше из села,
Да это и понятно:
Природа кажется сама
Стихи рифмует знатно.
А я, ребята, городской:
Живу в тревожном шуме,
И напоил меня тоской
Полог небес угрюмый …
И в тесной комнате своей
Встречаю я рассветы,
И не поёт мне соловей
В пылу свои куплеты …
Мне утром слышится трамвай
И шин накат тяжелый,
Мой городской родимый край
И в смысле травки голый …
Как слой брони лежит асфальт,
Сковав его просторы,
И среди сотен тысяч пар
Нет ни одной веселой …
Сокрыт здесь, в общем, человек,
Храня свои секреты,
И времени безумный бег
На всё поставил мету…
И всё же, слышу я стихи
В глухом столичном звуке,
И даже “Городской архив”
Рифмую с чем-то в муке.
И ритм кварталов городских,
Что кружатся на схеме,
Войдут в короткий, жесткий стих,
А стих ведет в поэме…
А ОНИ ВЕДЬ ДРУГИЕ
Мир видят иначе поэты,
Такие у них глаза:
Им мнятся пожары в рассветах
