Мой сон потревожен в двадцать минут третьего, среди ночи с пятницы на субботу.
Я сплю чутко, когда Марка нет рядом, слышу малейший шум на улице и всегда ложусь на кровати так, что прямо передо мной оказывается открытая дверь. К тому же оставляю включенным свет в ванной – только для того, чтобы видеть коридор. Мама говорит, что я вела себя совершенно нормально, пока в восемь лет не посмотрела у подружки по телевизору фильм «Женщина в белом». Теперь мне тридцать девять, и я до сих пор стараюсь не натолкнуться на какую-нибудь жуткую теледраму, когда ночую одна.
Резко проснувшись, я сажусь на постели и моргаю. В спальне темно. Сбитая с толку, я таращусь в темноту, лихорадочно ищу объяснение. Наверное, электричество отключилось, но, прежде чем могу предположить что-либо еще, я слышу негромкий щелчок, и на ковре, справа от гардероба, вспыхивает крохотное яркое солнце.
Я гляжу на кружок света, но, когда мои глаза начинают привыкать к темноте, замечаю прямо над ним большой незнакомый силуэт. Осматриваю его – и замираю.
Это человеческая фигура. В моей спальне кто-то есть, он сидит на низком стуле в углу и глядит на меня. Резко подняв мощный карманный фонарик, он направляет его ослепительный луч прямо мне в лицо.
– Не шевелитесь и не включайте свет, а также не пытайтесь дотянуться до телефона. Он у меня.
В подтверждение своих слов он приподнимает вверх мобильный. Пока я пытаюсь приглядеться, знакомая фотография моей племянницы – экранная заставка – на секунду вспыхивает вместе с полоской с надписью «разблокировать». Я успеваю различить металлическую оправу его очков и немигающие глаза, прежде чем телефон возвращается в режим ожидания, а одновременно с этим человек снова направляет луч фонарика вниз.
Это явно грабитель. Мне хочется кричать, но из широко открывшегося рта не вылетает ничего, кроме свиста на выдохе, будто меня прокололи и выпустили воздух. Стул скрипит, когда мужчина наклоняется вперед.
– Не надо, Софи.
Господи, он знает, как меня зовут! Из моего горла вырывается тихое бульканье.
– Тс-с-с, – негромко произносит он. – Вы же понимаете, что, когда люди слышат ночью́ чьи-то крики, они почти никогда не сообщают о них? Все считают, что это сделает кто-нибудь другой. В Новой Зеландии муж несколько часов забивал свою жену до смерти, и никто из соседей не позвонил в полицию.
Я не узнаю́ его голос. У меня в спальне сидит самоуверенный незнакомец, да так спокойно, словно он за ужином в фешенебельном ресторане. И делает он нечто подобное далеко не в первый раз. Но что именно он собирается сделать тут?
Половицы скрипят, когда он встает. А я отползаю назад, натолкнувшись на спинку кровати. Мне некуда бежать. Луч фонарика скользит по сторонам, когда незнакомец начинает приближаться ко мне. Он не очень высокого роста, но у него гибкое и худощавое тело, которое другие склонны недооценивать – пока не оказывается слишком поздно. Останавливается у комода, запускает руку в карман и достает оттуда конверт, после чего осторожно прислоняет его к зеркалу.
– Вы должны открыть его в присутствии своих родных и друзей на праздновании вашего дня рождения.
Я в ужасе таращу глаза. А об этом-то он откуда знает?
– Прочитайте текст под часами в холле гостиницы ровно в восемь вечера – не раньше. Мой клиент выдвинул также и другие условия. Вы не должны говорить ни одной живой душе, что я появлялся у вас, и также не должны упоминать о существовании данного письма. Софи! – Он делает паузу. – Я все обязательно узнаю и найду вас. Даже и не думайте, чтобы не появляться завтра вечером в условленном месте!
Он делает два шага к кровати и сразу оказывается вплотную ко мне.
– Не люблю делать больно женщинам. С мужчинами все нормально – они в большинстве своем этого заслуживают. Но кому-то вроде вас, кто и понятия не имеет…
Мужчина протягивает руку и касается моих волос. Я чувствую, как у него от возбуждения дрожат пальцы. Он лжет – я не сомневаюсь, что этот тип получает удовольствие от своей работы и без колебаний изувечит меня. Он резко вскидывает фонарик, снова светя мне в глаза, а другой рукой вздергивает мой подбородок, чтобы получше разглядеть меня. На руках у него перчатки.
– Хорошенькая, – тихо произносит он. – Вы похожи на своих сестер… или они похожи на вас. Вы ведь самая старшая?
Я молча наблюдаю, как он лезет в карман и достает еще один мобильник.
– Это самая младшая сестра, Алиса, снято вчера. – Незнакомец подносит дисплей к моему лицу, и я таращусь на фотографию, где Алиса держит в руках термос и сосредоточенно оглядывает оживленную улицу рядом со своим домом, прежде чем перейти на противоположную сторону. – Видите? Тут явно выраженное семейное сходство. А это Имоджен, отправляющая вашу племянницу в садик. – Он листает чуть дальше, и появляется Джен, сражающаяся с кодовым замком на двери, а другой рукой удерживающая ревущую Эви на сиденье машины. – А вот они возвращаются домой. Мне известно, где живут все ваши родные, Софи.
– Если вы с ними что-то сделаете… – шепчу я.
Он поднимает голову:
– Да, сделаю, Софи. Я о том и веду речь. Если обмолвитесь хоть одним словом, Алиса проснется и увидит меня стоящим над ней, как вы сейчас. Затем я отправлюсь к Имоджен – ее муж частенько допоздна задерживается на работе, верно? А закончу свои визиты у вашей мамы. – Он снова убирает мобильник в карман. – Стану следить за вами до восьми вечера завтрашнего дня. Делайте в точности то, что я сказал, и вам не придется ни о чем жалеть.
Мужчина вдруг выключает фонарик, и я чувствую, как он выпрямляется.
– С днем рождения. Жизнь, как говорят, начинается в сорок лет.
Я лежу совершенно неподвижно в наступившем тягостном безмолвии, широко раскрыв глаза в темноте и едва осмеливаясь дышать. Он ушел из спальни или нет? Я не слышу ни скрипа ступенек, ни стука входной двери. Проходит, наверное, еще минут пять, прежде чем я дрожащими пальцами тянусь к лампе и включаю ее. Я одна. Письмо на прежнем месте, а мой мобильный исчез. Вот и результат того, что я всегда держала его на прикроватной тумбочке на случай всяких неожиданностей. Наверное, незнакомец забрал его, нависая надо мной, пока я спала. Я снова прислушиваюсь, но в доме не раздается ни звука.
Откинув одеяло и поежившись, когда холодный воздух овевает мои голые ноги, я выныриваю из постели и хватаю самый обыкновенный конверт из кремовой бумаги. На нем аккуратно напечатаны мои имя и фамилия: Софи Гарденер. Переворачиваю его. Он запечатан пломбой из красного сургуча. Больше ничего, никаких зацепок. Это явно какая-то ошибка. Но какая же ошибка, когда письмо адресовано мне? И человек знал, что я окажусь дома одна. Кто-то сказал ему, что Марк в отъезде. Мой клиент? Кто-то его сюда послал?
