Трель дверного звонка заставляет меня резко сесть на
кровати. Сощурившись, сжимаю пальцы в кулаки и тру глаза, пытаясь отойти ото
сна. Уставившись в темноту, прислушиваюсь, думая о том, что мне всё же
показалось или приснилось. Но в этот момент звук повторяется и я, резко
выдохнув, встаю с кровати и несусь в коридор.
Рейс отменили, и родители с мелким вернулись домой? Или к
соседу с верхнего этажа снова пришла в гости алкогольная белочка и он перепутал
квартиры?
Выйдя из спальни, делаю пару шагов и неумышленно пинаю пушистого
Снежка с белой шёрсткой, чуть не растянувшись на полу. Он выдаёт возмущённое
«мяу», и я слышу тыгыдык в сторону гостиной.
– Прости, Снежок. Я не специально, – оправдываюсь и, включив
свет, прислоняюсь к дверному глазку, оценивая обстановку.
Это не родители. И даже не сосед. Переминаясь с ноги на
ногу, за порогом стоит Вероника Блинова, держа в одной руке торт.
Вероника, Ника или как я её ещё называю Блинчик – моя лучшая
подруга. В первом классе нас посадили за одну парту и с тех пор мы неразлучны,
как блинчик с маслом или пирожок с повидлом.
Тёмно-каштановые волосы средней длины, большие зелёные глаза
с пушистыми ресницами, пухлые губы и смуглая кожа. Всё это приправлено точёной
фигурой, с выпуклостями в нужных местах и ростом на пять сантиметров выше меня.
Замечаю, как её рука вновь тянется к кнопке звонка и, прежде
чем подруга успевает на него нажать, я поворачиваю ключ и распахиваю дверь.
Сверкнув своими белоснежными зубами, Ника достаёт из кармана
светлых джинс зажигалку и поджигает два фитиля на свечках в форме цифр «два» и «ноль».
– Алина! С днём рождения! С днём рождения! – её звонкий
голос разносится по всему подъезду пятиэтажки, отдавая эхом.
– Ника! – останавливаю её, пока она бесцеремонно не
разбудила всех соседей. Который вообще час? Ты как попала в подъезд?
– У вас домофон сломан, – пожимает подруга плечами, словно
это что-то само собой разумеющееся.
Хватаю её за свободную руку и затаскиваю в квартиру. Пока я
закрываю дверь на замок, она спотыкается, а дальше всё происходит, как в
замедленной съёмке. Вероника наклоняется вперёд, готовясь к приземлению на пол.
В одной руке она пытается удержать торт, чтобы тот не шлёпнулся на плитку
размазавшись по ней, а второй быстро хватается за воздух, ища, за что можно
уцепиться.
– Чёрт! – сквозь стиснутые зубы шипит подруга, приземлившись
на колени.
Она упирается кулаком в пол, словно это было продуманное и
запланированное падение, достойное киноленты. Кривлю лицо, резко втягивая в себя
воздух, будто я только что шлёпнулась вместе с ней.
– С тобой всё в порядке?
Наклонившись, заглядываю в её лицо, заранее понимая, что на
коленях останутся синяки. Вероника поднимает голову, сдувает с лица упавшую
прядь и поправляет очки средним пальцем, съехавшие на кончик носа, формы «пантос»
в тонкой оправе. Она смотрит на торт, который каким-то чудом уцелел в её руке и
переводит взгляд на меня
– Даже свечи не погасли, – спокойно произносит подруга,
поднимается и объявляет: – Давай, Пирожкова, загадывай своё самое заветное
желание про Макса и пойдём отмечать.
Да, да, да. Моя фамилия Пирожкова. Думаю, долго гадать не
нужно, чтобы понять, что подруга иногда зовёт меня Пирожок.
А Макс… Максим Божерянов старшекурсник. Самый красивый и
идеальный парень в нашем универе. Нет! Во всём мире! И даже его всегда
взъерошенные тёмно-каштановые волосы выглядят идеальными. При виде карих глаз парня-моей-мечты
мои внутренности несколько раз делают сальто, а потом замирают. Природа не
обделила его ростом. Целых сто восемьдесят три сантиметра настоящего
тестостерона! Кожа Макса всегда с золотистым оттенком загара, потому что он
часто участвует в фотосессиях для рекламы. У меня на телефоне даже есть
специальная папка с фотографиями его голого торса.
Не то, чтобы я схожу по нему с ума… Я уже сошла. С первого
курса я превращаюсь в желе, как только вижу его. За это время у Макса было уже три
девушки. Думаю, просто ни одна не смогла соответствовать ему. Хоть Вероника
никогда и не понимала, что заставляет мои колени трястись, а сердце колотиться
о грудную клетку при виде Макса, она всегда меня поддерживает.
– Лина! – прерывает Ника мои мысли. – Задувай уже эти свечи
и пошли есть торт! – сведя брови домиком, она жалобно смотрит на меня, как
котёнок, ждущий угощения.
Закатив глаза, цокаю языком и, сложив губы трубочкой, резко
выдыхаю воздух. От двух пламеней огня остаются только тонкие ниточки дыма,
поднимающиеся наверх и растворяющиеся в воздухе.
– Ты даже не загадала желание… – то ли спрашивает, то ли
утверждает подруга, кривя губы, но тут же продолжает, не давая ответить: – Замри!
Поставив торт на комод, она достаёт из заднего кармана
небольшую хлопушку, обхватывает двумя руками и целится прямо в меня. Открываю
рот, чтобы остановить её, но в следующую секунду слышу хлопок. Разноцветное
конфетти медленно кружится, опадая на пол, как осенние листья на ветру. Вероника
застывает с широкой улыбкой на губах, а я чувствую, что ко мне в рот попали
несколько блестяшек. Нахмурив брови, недовольно счищаю конфетти подушечкой
пальца со своего языка. Опускаю голову вниз, замечая разноцветные бумажные
кружочки на одежде и стряхиваю их с одежды.
