Риммон Верье стоял поодаль от толпы, скрывая лицо под темным капюшоном. Он наблюдал, как в каменном помещении, лишенном окон, собирались его собратья-демоны: медленно и немного лениво. Словно это им в тягость. Словно они не прибежали бы по первому его зову еще совсем недавно. Встреча считалась анонимной, но Верье легко мог назвать имя каждого пришедшего, несмотря на черные балахоны, что скрывали их фигуры, их личности. Дурацкая тяга к таинственности и театральности, не более. Балахоны придумал он сам, как дань предкам и своеобразное развлечение. Или он пытался копировать тех, до кого ему никогда не добраться? Кто знает. Глупо, но раньше это казалось чем-то веселым и забавным. Сейчас? Нет. Все уже не так.
Новое собрание разительно отличалось от предыдущих, по крайне мере, для самого Риммона Верье: с того момента, как он узнал о девчонке и ее поддержке, он не мог успокоиться. А следовало бы, ведь отныне каждый новый шаг может перевернуть игру, даже целую жизнь. Его жизнь в первую очередь, ведь чужие Риммон Верье столь высоко не ценил. Демон искренне считал, что его жизнь особенная, из тех, ради сохранения которых должны умирать другие. К сожалению, ее жизнь он причислял к таким же. К особенным. Ценным. Ради которых отдают жизни. Даже они.
Они не отдают жизни просто так.
Они даже не принимают в свои ряды просто так.
Мог ли Риммон Верье помыслить, что все изменится столь быстро? Конечно, нет. Все завертелось с небывалой скоростью, девчонка, ее группа поддержки. Они. Такое невозможно предсказать, но и с этим можно бороться. О да, он еще поборется! Он покажет им, чего стоит. Древние традиции и порядки – ничто, старая пыль, которую только и осталось растереть ботинком. Надоело, хватит!
Девчонке конец, а потом и им тоже.
Но сначала она. События складываются не в ее пользу, она наивно полагает, что все под контролем, а ведь рядом с ней много врагов. Они подобрались вплотную, девчонка и не подозревает, насколько близко. Но все в свое время, швыряться козырями в начале игры глупо. А Риммон Верье глупцом никогда не был, иначе не забрался бы на главный демонический трон. Дело за малым – удержать этот самый трон.
И новое собрание демонов призвано в этом помочь. Риммон Верье, пусть и считал себя умнее прочих, все же понимал, что от поддержки собратьев многое зависит. А заручиться поддержкой ему точно по силам, в конце концов, какой наследник династии Вэйлира в таком бы провалился? Коварство, обман, манипуляции… все это впиталось в Риммона Верье задолго до его рождения. Может, все и мнили разрушительную Силу Андраса самой мощной и достойной правления, но он точно знал, кто на самом деле достоин почестей и власти.
Не она. И уж тем более не они.
А он сам.
Риммон Верье.
И он заставит других себя уважать, даже адов Мессиадский Правитель преклонится перед ним. И его семьей. Он не оставит Правителю другого выбора. Он не оставит им другого выбора. А девчонку убьет, показательно и с улыбкой на губах. Ведь если они хотят сразиться с наследником династии Вэйлира Риммоном Верье, пусть действуют сами, а не прикрываются мелкой демоницей. Они всегда кем-то прикрываются.
Рядом вытянулась черная дымка портала, отвлекая Верье от мрачных мыслей, и мгновение спустя из портала шагнул демон в черном балахоне, точно таком же, как и у остальных. Доверенное лицо Риммона Верье тоже здесь.
— Ваш выход, — шепнул новоприбывший.
Демон, которому Верье доверял абсолютно, а таких можно пересчитать по пальцам одной руки. Его доверие имело высокую цену, не каждый готов ее заплатить. Даже его родные дети в свое время не справились, подвели и предали его, а тот, что сейчас стоял рядом – сумел. И заплатил.
— Пожалуй, подожду еще немного.
— Нервничаете?
— Нет, — голос Риммона Верье прозвучал грубо, намного жестче, чем обычно. Подошедший демон поежился, но остался на месте.
— Может, не стоило так торопиться? Может, стоило попробовать еще раз?...
— Помолчи!
— Но…
— Еще слово и на жертвенном алтаре окажешься ты! — рыкнул Верье, размашистым жестом указав подошедшему на плоский камень, на котором темнела фигура аббадонского демона. Его будущей жертвы.
— Прошу прощения, мой Повелитель.
Но Верье лишь отмахнулся. Его взгляд, направленный в центр зала, заметно потеплел, а перед глазами стояла уже иная картина: тот же алтарь, но другие жертвы. Сразу много, и все связаны между собой. Они. Он за ними придет. Сморгнув видение, Риммон Верье улыбнулся: да, пожалуй, так все и случится. Но для начала ему придется показать, насколько он достоин, насколько силен, насколько ничтожны они и их вера… все будет постепенно.
Опять все из рук вон плохо.
Я сидела в любимом кресле, поджав под себя ноги. Да, у меня появилось любимое кресло в чужом доме. Звучит странно, но это кресло всегда меня успокаивало, у нас сложились отличные отношения: оно никогда не кричало на меня, не разочаровывалось и молчало, даже когда я проливала на него очередной напиток. В отличие от своего хозяина, который иной раз так вдохновенно орал на меня, что ему приходилось использовать барьер Силы, дабы к его дому не сбежался весь студенческий городок во главе с Наставниками, Магистрами и даже самим Главой. Против самого ора я ничего не имела, ведь раз за разом я делала все, чтобы этот самый гневный ор заслужить.
Вот даже сейчас: о чем я думаю? Правильно, о кресле. Мыслей получше у меня не нашлось, и только за это меня смело можно придушить на месте. Повезло, что демоны не научились читать мысли друг друга, иначе я бы точно померла от стыда.
В последнее время это стало своеобразным ритуалом: я, сидящая в любимом кресле и Наставник Феликс, нависающий надо мной. Но сегодня традиция была нарушена. Не мной, я-то как раз на привычном месте восседала. А вот Феликс не злился, а взирал на меня с разочарованием. И даже сочувствием, что даже хуже. Разочаровывать других я привыкла, но вот жалость вызывала глухое раздражение. Тем более, как раз сегодня я заслужила хорошей трепки, а никак не жалости. Хотелось, чтобы Феликс вскочил и наорал на меня, все, что угодно, лишь бы не видеть эту печальную мину.
Феликс открыл рот, чтобы произнести банальное:
— Дэни, мне жаль, что все так получилось. Только не вини себя, хорошо? Не стоит лишний раз волноваться.
И вот. Опять это жуткое слово. Жаль.
В ответ я промолчала, но в голове крутились вопросы: кого ему жаль? Меня? Или все же Филиппа, которого я убила? Или нас обоих? А может, ему жаль, что он связался со мной? Что он надеялся на меня? Жаль своих усилий? Вариантов множество.
— Мне кажется, ты делаешь только хуже, — тихо заметил сидящий на другом кресле аббадонец Оскар. Тоже Наставник. Еще один свидетель моих промахов и неудач.
