Когда тетушка Анна отдала Богу душу, родственники плакали от облегчения.
Конечно, поминки и похороны были, но никто, даже из уважения, не скрывал своей радости. Лалочки Андреевны Брилль – двоюродной племянницы покойной – не было вовсе.
Тетя Анна была женщиной нелюдимой, со своими тараканами. Держалась особняком от своих родственничков, и никто не знал, чем она живет. За спиной они называли её ведьмой. Женщина притворства и лести не выносила, а, следовательно, – свою семью.
Но был у неё один огромный плюс – квартира в центре Москвы.
Ни для кого не секрет, что квартирный вопрос испортил людей, поэтому ближайшие члены семьи Анны начали негласную войну за наследство. Все надеялись, что «счастливчиком» будет именно он.
– Ох, знаете, меня переводят на новое место и мне как раз – таки надобно переехать! – зарядив намек в ружье притворного удивления и направив его в родственников, выстрелил Адам Петрович – внук покойной.
– О, понимаю голубчик! Сама в подобном положении! – увернулась от словесной пули Инесса Абрамовна – сестра Анны и двоюродная бабушка Адама. – У меня совсем ножки отваливаются, надо перебираться ближе к центру, к детям, – полетел ответный заряд.
– А я! У меня совсем все плохо, – вход пошла тяжелая артиллерия. – У меня четверо детей, муж растяпа и съемная хата! – выкрикнула ничем непримечательная Глафира Исааковна – дочь Аннушки.
Но все были разгромлены и обезоружены неожиданным завещанием.
– Квартира №103 по улице Пушкина, дома Колотушкина, города Москвы, – зачитывал семейный юрист, – переходит к Лалочке Андреевне Брилль!
У кого-то упал бокал с шампанским, у кого-то челюсть, а мать Лалочки, сидя в инвалидном кресле, выкрикнула: «Съели, черти!»
Наследница
Не сказать, чтобы Лалочка была удивлена такому неожиданному подарку судьбы. Брилль всегда была в ладах с фортуной. Она ни разу в жизни не промокла под дождем. Пять раз в лотерею выиграла деньги, а один раз – квартиру. Никогда не попадала впросак из-за неплановой беременности. Кредиты погашала досрочно!
Но человеком она была дурным. Могла подставить. Скуки ради – совратить чужого мужа. Без стыда курила на лестничной площадке, а на упрекающие взгляды соседей громко желала хорошего дня.
Словом, жизнь не справедлива.
Лалочке эта квартира, по сути, не впрок. Но внутренняя алчность и скупость – которые она называла «предпринимательской жилкой» – были сильней.
– Буду сдавать квартирку, – вслух рассуждала Брилль, блаженно выпуская едкий дым сигареты. Бычок она потушила об тусклую стену подъезда, оставляя на ней темное пятно причудливой формы.
Вдруг заскрипели ступени. По лестнице спускался полный сосед, недовольно кряхтел, волком смотрел на Лалочку.
Ни один мускул на лице совести Брилль не дрогнул.
– Хорошего дня, Эдуард Константинович! – эхом пронеслось по подъезду вслед мужчине.
Эдуард Константинович молча пожелал Лале смерти.
Антураж квартиры №103 был своеобразным. Над диваном гостиной висела гравюра «Меланхолия» Дюрера. На прикроватной тумбочке стояли почти догоревшая восковая свечка и иконка Святой Великомученицы Варвары. В коридоре гостей встречали «Рыцарь, смерть и дьявол», а в ванной, как ни странно, живопись Гюстава Доре «Триумф христианства над язычеством» замещала зеркало.
Расположение предметов тоже вызывало немало вопросов. Аннушкина библиотека сменила посуду и заняла её место в деревянных шкафчиках кухни. Домашняя утварь лежала в книжном шкафу, в зале. Телевизора не было. На кухонном столе все время тихо жужжал дорожный патефон черного цвета, а карты «Uno» маялись без дела.
Самым скучным был открытый балкончик, на который можно было выйти из трапезной. Его одиночество скрашивал багровый столик. На нем стояли пепельница охрового тона с красивой вылепленной нимфой и железная коробка с драконом на крышке. Рядом «проживала» парочка стульев убогого коричневого оттенка.
Несмотря на все свои многочисленные недостатки, ленью Брилль не обладала. Женщина активно занималась спортом, невзирая на вредные привычки.
Она управилась с квартирой за день. Книги и посуду поменяла местами. Жалкую свечку отправила на покой в урну. Иконку спрятала в прикроватную тумбочку. Скрепя сердцем, купила новое зеркало для ванны. Творение Доре накрыла ненужной простыней и безжалостно переселила на балкон. Убрала патефон в гардеробную, но телевизор не приобрела.
– От него тупеют! – рассудила Лалочка, бережно гладя свой кошелек.
Постелила свежее постельное белье и даже вытерла пыль.
Перед сном прочитала денежные аффирмации и выложила объявление о сдаче квартиры. Её чакры были готовы к скорому «денежному дождю».
Но что-то изменилось. Может быть, солнце стало сиять тусклее. Может быть, ветер поменял свое направление. А может в этот прохладный апрельский вечер на свет явилась справедливость и уже готовилась брать бразды правления в свои новорожденные ручки. Никто не знает.
Но ни один человек не задерживался в квартире №103 дольше половины месяца. Рекорд – три с четвертью недели.
Чтобы Лалочка ни делала – все впустую! Она и понижала плату, и вежливо разговаривала, и, в конце концов, поставила телевизор! Да, барахлящий. Да, «второй свежести». Но чем ни повод остаться? Но люди всё бежали, словно крысы с тонущего корабля. А главное – не удосуживались назвать причину! Лишь последний квартирант отличился.
– Ленина нет на Вас и Вашу квартиру! – Степа Жук метал молнии, в попытках собрать свои вещи. Немыслимым образом они все исчезли со своих мест. Чемодан обнаружился на балконе, под одним из стульев. Любимая рубашка лежала в ванне, вместо коврика. Тапки нашлись в холодильнике, на третьей полке. То ли мистика, то ли нервы.
– Степан Богданович, миленький! – следовала по пятам за Жуком Брилль, с каждым разом удивляясь находкам. – Ну, подумайте! Куда вы пойдете? Один, в чужом городе!
– Сами живите со своей нечистью, Лала Андреевна, – уже собранный мужчина остановился в коридоре, наспех натягивая ботинки на босую ногу, – дураков нет!
– Какой нечистью? – лишь удивленно успела вымолвить Брилль, когда перед её носом с грохотом захлопнулась входная дверь.
Степан Богданович, мужчина средних лет, бежал из подъезда на улицу, не оглядываясь, словно мальчишка в последний учебный день.
Жгучие очи
Степан Богданович был блестящим хирургом, приглашенным в Москву на семинар. Квартира №103 ему понравилась порядочной ценой и близким расположением к указанному адресу проведения мероприятия.
Жук был чересчур педантичен. К тому же он любил зайти в чужой монастырь со своим уставом. Поэтому по приезде и заселению в сто третью квартиру Степа убрал жуткие картины в гардероб, а пепельницу с коробкой спрятал куда-то в кухонный шкаф. Иконку из прикроватной тумбочки утилизировал. Говоря кратче, сделал всё то, за что бы его возненавидел бывший хозяин.
