Это могло бы быть обычное апрельское утро, но для Джона Андерсона, оно было очень странным и весьма необычным. Он проснулся на полу неизвестного ему места, и ничего не помнил. Голова болела, словно побывала между молотом и наковальней, а рассеянный взгляд пытался найти хоть какие-то подсказки на вопрос, где он находится.
Мерцающая люминесцентная лампа в маленькой комнате, смотрящая с потолка, мешала сосредоточиться и усиливала страх неизвестности. Борясь со страхом, он поднялся с пола и направился к двери. Неуверенным движением он открыл ее. Свет слепящим потоком ударил в глаза, но привыкнув к освещению, зрение вновь начало возвращаться, рисуя очертания предметов и силуэтов.
В центре большой комнаты, находилось шесть человек. Их головы, были помещены в стеклянные ящики с металлическими каркасами, подвешенные на цепях к потолку. К отверстиям для дыхания подходили прозрачные трубки и, обвивая узором потолок, уходили куда-то вверх.
Люди располагались друг напротив друга, по три с каждой стороны. В одном ряду была женщина, подросток лет шестнадцати и старик, в другом мужчины средних лет. Все тут же обратили внимание на вошедшего.
– О, детектив Джон Андерсон! – откуда-то сверху раздался голос. – Как видишь, наша разлука была не долгой.
Не понимая, что происходит, он озирался по сторонам в поисках источника голоса. Найдя наконец взглядом несколько камер видеонаблюдения рядом с небольшими динамиками, расположенными в верхних углах комнаты, он уставился на них.
– Ты ничего не помнишь, – продолжал голос. – Это действие препаратов. Скоро память начнет к тебе возвращаться, но, чтобы ускорить этот процесс, я тебе помогу. Твоя жена и дочь у меня. Ты ведь хочешь их спасти?
Голова у Джона закружилась. Обрывки памяти врезались в его сознание. Свадьба, рождение ребенка, ее детский смех.
– Чего ты хочешь? – закричал он.
– А на что ты готов пойти, чтобы освободить их? – усмехнулся голос.
Повисла тишина. Ярость, перемешанная с отчаянием, подступила к горлу Джона.
– Сыграй со мной. Твоя ставка их жизни, моя ваша свобода. Выживешь и дойдешь до конца, я освобожу их. Если погибнешь, то обречешь и их. Перед тобою дверь, – голос тактично выдержал паузу.
Джон перевел взгляд на стену. Дверь, на которую указывал голос, была непростой. Ее каркас был из клепаной стали, который опоясывал прозрачную середину, заполненную синеватой жидкостью. Внутри плавал ключ, привязанный к воздушному поплавку.
– Как видишь, внутри находиться ключ от этой двери, – раздалось из динамиков, – когда кончится жидкость, сработает клапан и дверца снизу откроется. Ты сможешь достать ключ и пройти дальше. Ты ведь хочешь увидеть свою семью?
Тем временем прозрачные трубки, что подходили к стеклянным ящикам, в которые были помещены головы пленников, окрасились в синий цвет и начали заполнять их своим содержимым.
– Но, чтобы жидкость закончилась, ты должен позволить им умереть.
Взгляды всех шестерых упали на Джона, а жуткий смех голоса заполнил пространство.
ГЛАВА 1
Несколько месяцев назад
Стоял ясный солнечный день. Центральный парк Нью-Йорка, был полон отдыхающих. Люди играли с собаками, запускали воздушных змеев с детьми, а Джон, вместе со своей семьей проводил время на пикнике возле озера.
– Ну же, иди ко мне мое солнышко, – сказал Джон и протянул руки навстречу дочери, которая неуверенными шагами шла к нему поддерживаемая своей мамой. Она улыбалась и лопотала что-то на своем детском языке. Он подхватил ее на руки и закружился, подняв ее вверх, что превратило детскую улыбку в закатистый смех.
– И меня, и меня покружи, – хохотала Элизабет глядя как Джон играется с дочерью.
Рядом стоящий парень в бейсболке и с фотоаппаратом в руках, тоже расплылся в улыбке, решив запечатлеть этот момент на снимке.
Из воспоминаний Джона вырвал сигнал стоявшей сзади машины. Он оторвал взгляд от фотографии Элизабет и Эмили, стоявшей на панели его старого «Ford Crown Victoria» и, увидев, что светофор уже горел зеленым, тронулся дальше.
Утром в это время Манхэттен был оживленным. Все спешили кто куда, на работу, по делам, создавая не малый ажиотаж на дорогах, а небоскребы, как стеклянные гиганты, сопровождая каждого, игрались с солнечными зайчиками, передавая эстафету друг другу.
Джон остановился на очередном светофоре и бросил взгляд на свое отражение в зеркале – темные короткие волосы, голубые глаза и проступающая щетина. «Да, все-таки стоило побриться», – подумал он.
Миновав улицу Франклина, он выехал наконец на Бродвей и уже припарковав машину, направился к зданию полиции, запахнув темно-серый плащ посильнее, спасаясь от осеннего ветра.
– Привет Фил, – поздоровался он с мужчиной, на которого наткнулся при входе в здания. – Как Кристи?
– Спасибо, все хорошо, – ответил тот, поприветствовав Джона.
– Передавай привет.
– Хорошо, обязательно передам. Она обещала праздничный торт твоей малышке. Так что жди нас в субботу к семи.
– Хорошо, к семи, – с улыбкой поблагодарил его Джон, а затем, вошел в просторный холл, на полу которого располагался символ полиции Нью-Йорка – весы правосудия и звезды со щитом.
По бокам холла возвышались лестницы, полукругом убегая на следующие этажи. Он поднялся наверх и, миновав один из коридоров, направился на утреннее совещание.
Кабинет лейтенанта Бриджеса, был полон сотрудников, уже ожидавших своего шефа. Они расположились на офисных креслах за большим вытянутым столом, а за их спинами, на стенах красовались фотографии президента и комиссара полиции.
– Доброго утра парни, – поприветствовал по-свойски всех Джон, видя, что начальника еще не было. – Кэтрин, – добавил он, выделив единственную женщину в отделе, кивнув ей головой.
– Здравствуй Андерсон, – ответила она со свойственной ей сухостью и, поправив локон рыжих волос, тут же отвела в сторону свои большие серые глаза. Кэтрин Лоран – «рыжая бестия» как прозвали ее в отделе, испытывала чувства к Джону, но всячески пыталась это скрыть, прячась за сухостью и грубостью. К тому же строгость к себе, к которой ее приучил отец, бывший офицер морской пехоты, не позволяла ей переходить черту и поддаваться чувствам к женатому мужчине.
Джон подсел к остальным, но не успел он открыть рот, чтобы спросить, куда запропастился их шеф, как тот, влетев в кабинет, бросил какие-то бумаги на стол, оперся на него руками и окинул взглядом всех собравшихся.
– Уилсон, Харрис, – сразу же перешел к делу Фил Бриджес, заявив со всем суровым видом, что придавали ему глубокие морщины, тягучий бас и большие пышные усы, от моды на которые он так и не избавился с восьмидесятых, – продолжайте заниматься делом семьи Грейс. Не теряйте время, – те поспешно встали из-за стола и направились к двери.
