ГЛАВА 1 Бастионы сдержанности пали
Прошел месяц с того достопамятного дня, когда я узнала об обручении Кьяррена и Ишнаис и у меня произошла потеря контроля над моим огнем.
В тот день я сказалась больной и пролежала в постели три дня. Если не брать в расчет моего действительно плачевного после срыва состояния, это было нужно для того, чтобы убедить Шердэана, что я, как новичок в огненной магии (каким я притворялась), пока еще плохо могу рассчитывать свои силы и еще хуже – контролировать их. А убедить его в этом было необходимо, ибо он, увидев, как сильно подросли Драконьи Клыки за один-единственный день, пришел в неописуемый восторг, грозно поинтересовался, почему я так медленно растила их до этого и потребовал, чтобы отныне я ускорила их рост, усилив пламя.
На требование повелителя я ответила, что это случайность, неконтролируемый выброс огня, который я не смогла предотвратить и в результате которого потеряла здоровье, годы жизни и частицу магии. И если я попытаюсь повторить такое, даже если у меня получится (что вряд ли), это может либо лишить меня жизни, либо выжечь дар, а если особенно повезет, то и то, и другое.
Шердэан, который ради этого разговора даже почтил своим присутствием мое скромное обиталище, пришел в ярость. Одним махом разнес он всю мебель в щепки и спасибо еще, что не тронул кровать, на которой я лежала, круглыми от ужаса глазами глядя на его буйство.
Глаза его налились кровью, из пальцев вытянулись жуткие когти, лицо удлинилось. К счастью, на этом дело и закончилось. Он не превратился в зверя, не оторвал мне голову и даже не разнес все подчистую. Успокоившись так же быстро и неожиданно, как и разъярившись, он принял свой обычный человеческий вид, пригладил растрепавшиеся волосы, поправил одежду и молча ушел. В холодном поту после пережитого страха я бессильно откинулась на подушки.
С того раза повелитель больше не требовал ускорить рост Драконьих Клыков и удовольствовался тем, что я могла ему предложить. Я прилежно растила Клыки, насыщала их магией, но вполсилы, так, как если бы я и вправду была неопытным новичком. Ведь в мои планы не входило помогать колдуну выбраться на поверхность, чтобы он мог захватить Верхний Мир.
Нет, я лишь хотела найти тетушку и остальных жителей Лиордама, ибо теперь, когда я обнаружила здесь Кьяррена, не приходилось сомневаться, что они попали в Подземье. Ну и конечно я страстно желала, чтобы Кьяррен вспомнил меня, чтобы отказался от Ишнаис! Увы, ни того, ни другого я пока не добилась.
Я не могла отправиться на поиски жителей Лиордама, потому что каждый день должна была идти в пещеру, где росли Клыки Дракона и проводить там по нескольку часов, тратя на эти проклятые Клыки свою магию. И каждый день с завидным постоянством сюда наведывался Шердэан – проведать свои драгоценные зубки и проверить мою работу.
Встречи с повелителем отнюдь не приводили меня в восторг: и просто потому что это был Шердэан, отвратительный и непредсказуемый в своих настроениях, а еще и потому, что в последнее время он начал на меня как-то странно посматривать.
Эти его взгляды приводили меня в ужас, заставляли внутренне сжиматься и буквально цепенеть. Подозревает меня в чем-то? Не доверяет? Или просто не в настроении? Я не знала…
А с месяц назад у повелителя появилась любовница, Джассина. Уж не знаю, откуда она взялась, наверное, доставили темные ловцы из какого-нибудь поселения. А может, она эрдикуэнка, не знаю. Но я ее раньше нигде не встречала, впрочем, я сама здесь ненамного дольше, чем она.
Великолепная танцовщица с превосходной фигурой, печальным взглядом и горькой складкой у рта. Я часто присутствовала на ее выступлениях. Шердэан заставлял ее плясать обнаженной на глазах у придворных. Это был кошмар! Я видела похотливые мужские взгляды и завистливые и жалостливые женские, устремленные на нее. Видела, как смотрел на нее сам Шердэан и как уводил ее прочь из зала после выступления, а зачастую даже не дождавшись его окончания, недвусмысленно положив руку на ее бедра.
Как же это было унизительно! Я бы умерла на ее месте! Ни за что бы я не стала любовницей этого монстра и ни за какие коврижки не стала бы голой танцевать! Впрочем, Джассину я не осуждала – неизвестно, каким образом она дошла до жизни такой, но уж точно не добровольно! Бедняжка. Мне еще повезло, о, как же мне повезло! Я всего лишь выращиваю Драконьи Клыки, а могла бы…
Меня передернуло при одной мысли о том, как могла бы сложиться моя жизнь в Хрустальном дворце, если бы я приглянулась Шердэану.
Я не любила ни придворную жизнь, ни тем более эти выступления Джассины, но Шердэан велел мне участвовать во всех дворцовых мероприятиях, и я не смела его ослушаться. Кьяррена я видела редко и всегда рука об руку с Джассиной. Это причиняло мне боль и заставляло ревновать. Хоть я и пыталась себя убедить, что он не по доброй воле и не из любви к принцессе решил связать с ней свою судьбу, все говорило об обратном. Его пылкие взгляды, обращенные на Ишнаис, его открытое стремление быть к ней как можно ближе, прикасаться к ее руке, обнимать за талию или за плечи...
А сегодня, проходя через длинную анфиладу комнат, я увидела такую картину: обнаженная Ишнаис, оседлав распростертого на полу Кьяррена, медленно и сладострастно двигалась на нем, а ее смуглые груди, подпрыгивающие в такт движениям, накрывали белые руки с длинными изящными пальцами. Руки Кьяррена. Он тяжело дышал, она жалобно стонала, и оба были так далеки от реальности, что даже не заметили меня.
Я застыла, не в силах ни сдвинуться с места, ни отвести взгляда от пары, слившейся воедино. Смотреть на них было невыносимо! Но не смотреть я не могла...
Вот руки Кьяррена переместились с груди Ишнаис на ее бедра, сжали, заставляя принцессу двигаться быстрее. Она же, подчиняясь ему, все убыстряет ритм движений, закинув руки за голову, открывая тем самым прыгающие вверх-вниз большие груди с торчащими крупными темными сосками. Кьяррен, не сводя взгляда с этих роскошных округлостей, хрипло стонет уже в голос, а потом опрокидывает принцессу на спину, вклинивается между ее ног и с упоением двигается в ней, покрывая поцелуями ее груди. Влажные тела их сотрясает крупная дрожь, раздаются хриплые стоны, а потом они затихают. Кьяррен бессильно распластался на теле своей возлюбленной, которая лежала, полуоткрыв рот, с выражением неземного блаженства на прекрасном лице и совершенно мутными от страсти глазами.
Вот тут-то меня и накрыло!
Я громко, пронзительно закричала, комната полыхнула словно факел, а для меня свет померк.
Очнулась я на берегу моря, туго спеленатая водяным коконом. Рядом сидел Кьяррен и задумчиво чертил что-то прутиком на песке.
