На календаре был первый день октября, который выдался на понедельник. Погода брала реванш за холодное дождливое лето, поэтому дни стояли солнечные и тёплые. Листья почти облетели и жёлтым ковром устилали землю редкого перелеска, по которому неторопливо шла женщина средних лет. В руках она держала собачий поводок. Женщина улыбалась и, жмурясь, подставляла лицо вечернему солнцу. По её поведению было видно, что она совсем не тяготится тем, что гуляет одна. Как раз, наоборот, она испытывала наслаждение от одиночества и красивой осенней поры.
Иногда было слышно, как вдалеке стучит колёсами проезжающая электричка, добавляющая романтики в её вечернюю прогулку. И тогда женщина начинала мурлыкать себе под нос незатейливую песенку про подмосковный городок, где «подпевает электричке ткацкой фабрики гудок». Время от времени к ней подбегал симпатичный померанский шпиц на тонких ножках, такой же рыжий, как осенние листья.
Вдруг он залаял и посмотрел на свою хозяйку, высунув розовый язык.
– Кнопик, я согласна с тобой. Погода, действительно, замечательная, – лениво сказала женщина.
Но Кнопик не унимался, а продолжал смешно лаять. Женщина сошла с тропинки и пошла посмотреть, что он там обнаружил. Безмятежная улыбка не сходила с её лица, и было видно, что вряд ли что-нибудь сможет вывести её из равновесия, потому что мысленно она находилась далеко.
Сначала хозяйка собаки подумала, что это просто пьяный мужик валяется в кустах, и стала беззлобно ругать милашку-шпица, чтобы он не приставал к мирно спящему человеку. Но Кнопик вдруг перестал лаять и протяжно завыл, отчего женщина прекратила улыбаться и направилась к полуоблетевшим кустам.
Подойдя ближе, она увидела окровавленного мужчину, который лежал на спине.
– Опаньки, – произнесла женщина. – Вот так сюрприз!
Она присела на корточки возле странной находки и приставила руку к вене на шее неподвижно лежащего человека, потом приложила ухо к груди в районе сердца и, немного послушав, достала телефон. Только что расслабленная и бесцельно гуляющая на природе женщина мгновенно превратилась в доктора местной городской больницы – Ларису Константиновну Овчинникову.
Позвонив в приёмный покой Зеленогорской больницы, она попросила срочно прислать машину cкорой помощи к пешеходному переходу, от которого начиналась прогулочная дорожка для местных любителей здорового образа жизни, и подробно объяснила, где она обнаружила избитого мужчину без сознания.
Пока женщина ждала бригаду скорой, она внимательно рассмотрела пострадавшего. Спиртным от него не пахло, и если не брать во внимание разбитое лицо, выглядел он интеллигентно и на бомжа не смахивал. Да и одежда на нём с засохшими пятнами крови и грязи была дорогая.
Лариса вздохнула и горестно произнесла:
– Как же ты тут оказался, бедолага?
Кнопик, как будто поняв, о чём говорит его хозяйка, снова жалобно завыл.
– Ну-ну. Что за траурную церемонию ты тут устроил? Мы успели вовремя. Клиент скорее жив, чем мёртв. Но завтра было бы уже поздно. А сегодняшний день этот человек, – женщина снова внимательно посмотрела на лежащего без сознания мужчину, – может отмечать как второй день рождения. До чего же красив этот незнакомец! – успела произнести Лариса, когда увидела, что к ним идут двое санитаров с носилками и врач.
– Вы обнаружили пострадавшего? – спросил высокий мужчина в белом халате, приступая к осмотру.
Лариса знала всех врачей, работающих на скорой, но этого видела впервые. От неожиданности она немного растерялась, но потом быстро взяла себя в руки. «Надо же, как быстро у них меняются врачи», – подумала она про себя, а вслух сказала:
– Да нет. Мой вездесущий Кнопик. Я бы даже не заметила. То ли его здесь специально положили, то ли он сам неудачно спрятался.
– Сегодня подадим сведения в наше отделение полиции, пусть они и разбираются, – сказал врач, закончив осмотр. – Кладите пострадавшего на носилки, – обратился он к санитарам.
Лариса смотрела вслед уходящей бригаде и думала: «Она уже около двадцати лет лечит больных в терапевтическом отделении горбольницы своего родного Зеленогорска, куда пришла сразу после окончания мединститута, но сегодня она реально спасла человека от смерти, даже не лечив его».
Женщина уже собиралась покинуть это злополучное место, но что-то её останавливало. Тогда докторша чисто машинально провела носком белого кроссовка по листве, на которой только что лежал избитый красавчик. Кнопик подумал, что это новая игра и тоже принялся копать передними лапками жёлтую листву. Вдруг какая-то золотистая змейка сверкнула в лучах заходящего солнца и скрылась в ворохе листьев.
– Подожди-ка, – сказала Лариса своему любопытному шпицу и, присев на корточки, осторожно начала убирать в сторону листья, где неожиданно что-то блеснуло.
Её природная дотошность была вознаграждена. На рваном осеннем листочке лежал золотой браслет-цепочка с круглым медальоном.
Стерев с него грязь, женщина увидела с одной стороны изображение Эйфелевой башни, а с другой – геральдическую лилию. Пружина на замке браслета была сломана. «Вероятно, поэтому он и остался здесь, – подумала Овчинникова, рассматривая найденную вещь. – Мужчина защищался от нападавшего и закрывал голову руками. От удара замок сломался, и браслет соскользнул с руки».
Лариса убрала золотую вещицу в карман куртки и произнесла:
– А что если пострадавший – иностранец? Вдруг он, француз, например? Кнопик, почему, если мужчина красив, то мы сразу думаем, что он иностранец?
Кнопик залаял и побежал дальше, смешно крутя головой. Но хозяйка его окликнула и сказала, что им пора возвращаться. На сегодня приключений достаточно.
Француз очнулся, когда чей-то холодный нос стал тыкаться в его лицо, а невесомые лапки дотрагиваться до онемевшего тела. Сознание очень медленно и нехотя возвращалось к нему. Последнее, что он помнил, это сильный удар сначала в грудь, а потом в голову. И затем темнота.
Человеческий организм так тонко устроен, что, если бы милашка-шпиц не дал толчок уже остывающему телу, внутри человека не произошла бы цепная реакция, которая дала команду навечно засыпающему мозгу: «Очнись!»
И случилось то, что принято называть чудом. Потому что жизнь – это вообще несравненное чудо, а возвращение с того света – дар Божий.
Всё, что происходило с Французом дальше, было как во сне. Его куда-то несли, потом везли, потом опять несли и наконец наступила какая-то приятная лёгкость, и он, расслабившись, погрузился в крепкий сон.
