Приготовления были окончены. Всё шло как по маслу. Она идеально выстроила свой план: никто никогда не догадается, что к происходящему причастна именно она. А если и догадаются – что ж, будет уже поздно.
Она чувствовала себя режиссёром перед премьерой грандиозного спектакля. Как упоительно чувство предвкушения! Никаких сомнений. Никаких колебаний. Лишь полная готовность исполнить задуманное. К чему волнение? Её сценарий тщательно продуман, декорации куплены, и актёры готовы к игре: жаль только, они пока не подозревают об этом.
Они думали, что преступление может сойти им с рук. Как они заблуждались! Глупцы! Как посмели они недооценить её? Неужели они рассчитывали, что она простит их грех и всё забудет? О, нет. Женщины никогда ничего не забывают. Они откладывают месть по необходимости и преподносят на золотом блюде, когда никто не ждёт.
Она мягко улыбнулась своему отражению в старинном зеркале. Она долго ждала: пусть же её ожидание будет вознаграждено.
Катерина проснулась далеко за полночь. Она открыла глаза и тут же сощурилась: горевшая на столе лампа едва не ослепила её. Катя смахнула чёлку со лба и сердито застонала. Набросок, за который она взялась три часа назад, до сих пор не был закончен. Но сон, увиденный ею, оказался таким приятным, что она и не подумала расстраиваться. После таких снов чувствуешь себя поначалу самым счастливым человеком на свете, а уже потом – немножко разочарованным возвращением в свою серую неприглядную реальность.
Катя смущённо улыбнулась, вспоминая красивого темноволосого парня из сна. Нет, ничего такого: они всего лишь гуляли. В пятнадцать лет это вовсе не запрещено, так ведь? Он брал её за руку, улыбался, а в конце концов даже потянулся вперёд, чтобы поцеловать. Ох, и почему такие сны обрываются на самом интересном месте?
В комнате стояла духота. Катя распахнула окно, впуская майский ветерок с неизменным запахом сирени. Затем взяла лист бумаги и карандаш. Красивое утончённое лицо, высокие скулы, тонкие очерченные губы и внимательный взгляд… да, и растрёпанные каштановые волосы, и карандаш, небрежно убранный за ухо… Пальцы скользили над шероховатой поверхностью, словно в танце. Она точно помнила, как он выглядел. Любимая преподавательница из художественной школы всегда хвалила её за отменную память: Катя улавливала все, даже самые мельчайшие детали, и умело отображала их на бумаге.
Творчество поглотило её. Портреты всегда удавались ей лучше всего. Она умело передавала не только внешние черты человека, но и жесты, и мимику, и глубокие чувства, скрытые, например, в поджатых губах или задумчивом прищуре глаз.
– Готово, – вздохнула она и победно улыбнулась.
Лицо с портрета глядело на неё, словно живое. Катерина бережно уложила его на полку между книг – подальше от родительских глаз – и, удовлетворённая собой, погасила свет и быстро легла спать.
Катерина Белкина была ученицей обычной средней школы города Ярославля. Её родители переехали в столицу Золотого кольца за несколько лет до её рождения: здесь их ждало гораздо больше возможностей, чем в родном сибирском городке. Старшие Белкины владели небольшой юридической фирмой и были довольны доходами, да и жизнью в целом. Единственную дочь ни в чём не обделяли, даже, напротив, старались дать ей гораздо больше, чем могли позволить люди их положения. Только одно расстраивало Катю: в своих вечных заботах о процветании фирмы мать и отец нередко оставляли её совершенно одну.
Так и вышло и в это утро. «Не скучай, скоро приедем» – гласила маминым почерком оставленная на кухонном столе записка. Рядом, словно в извинение, лежала целая тарелка вкуснейших пончиков из ближайшей кондитерской. Парочку Катя съела, а оставшиеся уложила в контейнер, чтобы угостить подруг.
Последний школьный день, а затем – каникулы. Как долго она их ждала! Впереди ждал целый месяц летнего лагеря: весь класс под предводительством нескольких преподавателей отправится в Краснодарский край. Разве не здорово? Катя редко покидала свой город – обычно в рамках школьных экскурсий. Родители, к сожалению, не могли себе позволить оставить работу и взять отпуск на неделю-другую.
Уже предвкушая свободу от надоевших уроков, Катя надела джинсы и любимую футболку с принтом «The Rolling Stones». Улыбнувшись своему отражению – красивой девушке с длинными светло-русыми волосами и выразительными чёрными глазами – она схватила лёгкий рюкзак и поспешила в школу.
Последние дни весны выдались необычайно тёплыми. Двор, обрамлённый чугунным забором, сиял в солнечных лучах. Над бережно засаженными цветами в фигурных клумбах лениво летали пчёлы. Соседка с четвёртого этажа, тётя Аня – грузная семидесятилетняя женщина – приветливо замахала Кате рукой и продолжила поливать многочисленные нарциссы, петунии, бархатцы и анютины глазки. Май оказался засушливым: дождя не было вот уже дней десять.
На школьном крыльце обосновались старшеклассники. Катя неслышно вздохнула, услышав знакомый басовитый смех, и попыталась было проскочить мимо. Однако её всё равно заметили.
– Эй, Белкина, куда торопишься?
Она остановилась и хмуро поглядела на рыжего парня. Его звали Антон Вольский – симпатичный высокий отличник, с острым языком и вечной дерзкой улыбкой, от которой все девчонки краснели. «Цены бы ему не было, если бы не курил, как паровоз», – говорила о нём Саша, лучшая Катина подруга, и не забывала ехидно хмыкнуть.
– А что, есть варианты? – буркнула Катя. Из дверей рванул поток кричащих младшеклассников, и она безуспешно пыталась протиснуться сквозь них внутрь.
Антон продолжал смотреть на неё, вызывая чувство неловкости. Его друзья за спиной хихикали и открыто ржали. Среди них были и те, кого учителя называли гордостью школы, но Катя всегда считала, что эти семнадцатилетние лбы по уровню развития недалеко ушли от первоклассников.
– А что ты такая нервная? – поинтересовался он. – На, прикури, – в протянутой руке лежала смятая сигарета. – Мне всегда помогает.
Раздался новый приступ ржания.
– Спасибо, но я не хочу прокурить себе все мозги. В отличие от вас, мне они ещё понадобятся, – холодно ответила Катерина. Она рванула в школу, но Вольский настиг её в холле.
– Белкина, ну почему ты так груба? – поинтересовался он с неизменной улыбкой. – Неужто до сих пор не простила мне прошлую олимпиаду?
Она резко покраснела. Напоминать об этом точно не стоило. Катя до сих пор не могла смириться со своим проигрышем. Литература была её коньком, она рассчитывала победить и отправиться на всероссийскую олимпиаду в Санкт-Петербург – иной возможности посетить культурную столицу у неё просто не было. Но Вольский, опередив Катю на один балл, просто растоптал её мечту.