Передо мной стоит мужчина, разрушивший мою жизнь.
Я помню наше первое свидание так ярко, будто оно было только вчера. Я влюбилась, безоглядно доверилась, отдалась без остатка, но в его руках я стала не драгоценной жемчужиной, как мне мечталось, а глупой бабочкой, которой сперва оторвали крылья, а теперь и вовсе собираются размазать по земле тяжёлым каблуком.
– Лоуренс…, – склоняю я голову к плечу.
Нет, я не жду милости. Моя наивность осталась в прошлом. Как и чувства. Я просто смотрю в его голубые как небо глаза, окидываю взглядом с головы до ног. Светло-золотистые кудри по-прежнему тугие, а вот лицо располнело и хранит следы обильных возлияний. Очарование юности пропало, но Лоуренс, надо признать, по-прежнему статный красавец.
Когда-то я позволила ему увести себя на тайное свидание в залитый лунным светом сад, потом было ещё одно свидание на балконе и напугавший меня поцелуй. А потом Лоуренс Гельдерн убедил меня, что благопристойность в высшем свете это не больше, чем игра и мишура, что близость между любящими сердцами естественна, что он возьмёт на себя ответственность.
Через три месяца я плохо себя почувствовала, и, ничего не поняв, обратилась к целителю, а тот, как преданный слуга, сообщил о моём положении хозяйке дома. Грянул домашний скандал. И Лоуренс… в тот же день сказал мне, что должен срочно уехать по неотложным делам. Но обещал прислать кольцо и предложил на время, чтобы скрыть точную дату родов, перебраться в земли его рода.
Я помню растерянность, с которой его провожала, помню обиду – мне хотелось красивой свадьбы, а не соблюдения формальности, но кольцо доставил поверенный, он же в присутствии хозяйки надел его мне на палец, задвинув до упора весьма болезненно. Ободок брачного артефакта тотчас потеплел и сжался, сел как влитой. Я помню, как несмотря на обиду улыбнулась и почувствовала себя счастливой новобрачной, а много позже, прибыв в родовые земли, узнала, что стала супругой не того Гельдерна.
Мой палец сдавливало кольцо не Лоуренса, а его… двоюродного деда. Да-да, я стала женой старика.
Одно хорошо – как женщина я мужу была не интересна, и моё увлечение Лоуренсом его ни капли не беспокоило. “Будьте благодарны за то, что вам позволено здесь жить, и не докучайте”. Старик, ставший моим мужем желал одного – чтобы я не попадалась ему на глаза.
Мне бы хоть тогда понять, прозреть, но… Я потеряла ребёнка, и Лоуренс был единственным, кто вытирал мои слёзы, врал, что всё наладится, что мой брак не помеха нашему счастью. Позже, когда я ему окончательно наскучила, он переключился на молоденькую горничную. Первое прозрение…
Покидать дом мне, естественно, не разрешалось, и моим спасением стали книги, благо дверь библиотеки спокойно открывалась прикосновением брачного кольца, дополнительных разрешений не требовалось. Тогда же пришло время второму прозрению – из книг я узнала, что именно брачное кольцо не позволило моему ребёнку родиться.
– Давно не виделись, Юджин, – Лоуренс улыбнулся мягко, сладко, как в самом начале наших отношений.
Впору подумать, что он снова собирается затащить меня в постель, но сомневаюсь – по его меркам я уже перестарок, хотя мы ровесники с разницей в полтора года.
Нет, он здесь не ради горизонтальных утех. Ему что-то понадобилось от меня, как бы странно это ни звучало. Я что-то упускаю?
Позавчера старик скончался, похороны завтра. Я была уверена, что меня отправят в монастырь. Отправили бы раньше, просто никому не было до меня дела, дни я проводила в выделенной мне комнате в боковом крыле и только рано утром, когда господа спят, я выбиралась либо в библиотеку, чтобы поменять книги, либо в сад подышать свежим воздухом, размять ноги.
– Давно, – соглашаюсь я.
– Я скучал, – он проводит по моей щеке, а меня внутри передёргивает от отвращения.
Но я усилием воли подавляю подступившую к горлу тошноту, заставляю себя остаться на месте и даже улыбнуться в ответ. Пусть верит, что я прежняя влюблённая дура. Я должна понять, что ему понадобилось. И как его хотелки отразятся на моих планах.
Я не бабочка с оторванными крыльями, нет. Я гусеница, которая съела гнилой капустный лист, промаялась животом, но теперь выздоровела и вот-вот возродится.
Лоуренс – слава Небесам! – отстраняется, обходит стол и вольготно разваливается на кожаном кресле.
– Юджин, прощание с Хранителем дома не может быть небрежным. Ты, как вдова, должна мне помочь, и сразу после похорон я заберу тебя отсюда. Наконец-то всё наладится, и мы будем вместе.
Он правда считает, что я поверю?
– Заберёшь?! – в полное радостной надежды восклицание я вкладываю все свои невеликие актёрские способности. – Конечно же, я сделаю всё, что нужно, Лоуренс. Чем я могу тебе помочь?
– Юджин, не беспокойся, организую я всё сам. Единственное, чего я не могу сделать самостоятельно, это провести церемонию Освещения пути.
– О-освещения?! – я сглатываю.
Хах, оказывается, я по-прежнему наивна. Встретить старость в монастыре? Меня собираются умертвить уже на этой недели.
Суть церемонии в том, что вдова спускается в склеп. С ней оставляют кувшин воды, немного поминальной пищи и масляную лампу, горение которой вдова должна поддерживать три дня и три ночи, тем самым освещать супругу путь в Чертоги Белогорья. Через трое суток склеп открывают и… укладывают почившую несчастную в саркофаг к супругу. Женщины умирают не от голода и жажды, а банально задыхаются от нехватки свежего воздуха.
– Да, – кивает Лоуренс. – Не думай о плохом, Юджин. Естественно, как только приглашённые разойдутся, я открою дверь.
Смешно.
Но меня… устраивает.
– Хорошо, – улыбаюсь я. – Тогда я вернусь в свою комнату, чтобы не мешать, а завтра сделаю всё, как ты говоришь. Я так рада, что наконец-то счастливое время наступает!
– Иди, Юджин, – позволяет Лоуренс, и я торопливо покидаю кабинет.
Ещё немного, и я бы потеряла самообладание. Глубоко вдохнув, я медленно выдыхаю, разжимаю стиснутые в кулак пальцы.
Разбивать об блондинистую голову напольную вазу мне совершенно не нужно – обретение свободы дороже сиюминутного удовольствия от хорошего удара. Нет-нет, я как та гусеница, тихо живу, тихо жую, тихо продвигаюсь к своей цели.
Брачное кольцо.
Оно главная причина моего затянувшегося страдания.
О побеге я задумалась давным давно, как только немного пришла в себя после осознания своей грандиозной ошибки. Возвращение в высший свет для меня закрыто, но я бы могла затеряться в провинции, выдавая себя за простолюдинку. Побег казался лучшим выходом из западни, и я собрала дорожный мешок, но ни перебраться через границу родовых земель Гельдерн, ни выйти через ворота не смогла – кольцо не пустило.
И только сейчас, со смертью старика, кольцо потеряло часть свойств, оно больше не сидит так плотно, и я могу его сдвинуть, могу… снять.
