Пролог
Порыв ветра бесцеремонно вторгся в окно детской, заставляя половинки розовых штор танцевать. Ночной воздух пропитался сыростью, напрочь вытеснив запах жженых свечей и клюквенного морса. Аромат торжества исчез без следа, оставив за собой только горсти разноцветного мусора.
Покружив над полом, ветер достиг цели. Механический щенок в красной подарочной ленте зашевелился, перекатился на живот и шумно чихнул. Глаза-объективы сфокусировались на фигуре, заслонившей свет.
– Топа! – воскликнула фигура. С кровати выглянула черноволосая девочка с круглыми синими глазами. Улыбнулась и шустро затянула щенка в постель.
С визгом он принялся исследовать ранее недосягаемую территорию. Каждый шаг давался с трудом, лапы впивались в одеяло, но Топа упорно шел к своей цели – толстой книжке с картинками. "С первых поколений", – блеснуло название тома.
Девочка переворачивала страницы и с энтузиазмом вглядывалась в немые лица родственников. Властные и жесткие взгляды пугали, в такие моменты она задерживала дыхание и начинала играть в гляделки с портретами. Страх уходил к тому времени, как заканчивался воздух.
– Ни-ко-летта, – медленно прочитала она вслух золотую надпись на последней странице. – Смотри, Топа, здесь буду я.
Локаторы щенка уловили голос хозяйки.
– Когда я вырасту, здесь появится мой портрет и все-все будут знать меня.
Рука наткнулась на что-то маленькое и острое. Камень силы! Сегодня Николетте исполнилось шесть лет, в этот день все дети получают от родителей первый камень силы – символ будущих свершений.
Дарение камня стало традицией, ритуалом, после которого ребенок получал возможность учиться изобретательству, мастерству создания механизмов и всему тому, чему обучают в современных школах. Родители гордились, а дети с упоением ждали шестого дня рождения. Люди почти забыли, что еще триста лет назад дарение камня было практически значимым событием. Когда ребенка или принимали в общество, или отбраковывали.
– Топа! Не брыкайся!
Николетте стоило больших сил перевернуть механическое создание, чтобы получить доступ к его животу. Как настоящий изобретатель, девочка поправила воображаемые очки и уткнулась в искрящийся камень силы на месте сердца щенка. Стоило ей коснуться поверхности, как щенок взвизгнул. Уши-локаторы завращались, как два бешеных маяка. Красный сигнал на кончике носа потух, и железная конструкция повалилась на бок.
– Уснул, – надула щеки маленькая Ника, – я же просила прыгать.
Сломался?
Порывшись в горе подарков, Николетта нашла другой камень подходящего размера.
– Только попробуй не заработать! – наказала она, намереваясь заменить сердце механического щенка.
К удивлению, стоило ей коснуться камня, ладонь обдало жаром.
– Жжется! – радостно взвыла Ника. Быстро завернула горячий камень в платок и помчалась к родителям.
Малая гостиная семьи Феррано отличалась нескромным великолепием. Высокие потолки, тяжелые шторы, волнами спадающие вниз, резная мебель из бурого дерева – всё создавало впечатление величия, превосходства и пещерной мрачности. Источником света служил камин, пожирающий пламенем очередную порцию дров.
Глава семейства важно расхаживал по комнате в парадном костюме из черного бархата. Толстые усы внушали авторитет. В столице каждый уважающий себя гражданин знал министра по военной политике Карла Феррано и его жену, черноволосую красавицу Жозефину. Последняя страсти к политике не разделяла, большую часть времени она проводила за чтением исторических романов и детективов. Так и сейчас ее мысли были поглощены новой детективной историей набирающего популярность Югра Ставского. Супруги думали каждый о своем, когда в гостиную, радостно повизгивая, вбежала их младшая дочь.
– Никол'этта, – на иностранный манер произнесла мать и отложила книгу. – Благородные л'эди не бегают по дому.
– Та-дам! – наперекор матери пропела Ника и грациозно протянула завернутый в платок камень силы. Изобразив движение фокусника, она смахнула платок, и камень оказался зажат в ладошке. На его алой поверхности заплясали блики огня, предвещая зрелище.
– Смотрите! Когда я беру камешек в руку, он начинает греться, – тараторила Ника, – так, что я даже… Ай!
Обожженная рука дернулась, и девочка непроизвольно отбросила раскаленный предмет в камин. Огонь вспыхнул с новой силой, отнимая шанс вытащить из пламени дорогой подарок.
– Я случайно, – пискнула она, когда поверхность камня силы потрескалась и из него начала вытекать густая черная жидкость. Плотный дым покрывалом окутал и без того мрачную комнату, но Николетта уже забыла о своей оплошности. С торжествующим взглядом она повернулась к родным и тут же почувствовала волну страха, исходящую от них.
– Так… – нарушил молчание глава семейства и небрежно провел рукой по усам. – Это шутка? Жозефина, я не ошибся?
– Карл... Не говори соседям. Никому! Мы просто не скажем.
– О, конечно. Ты считаешь, никто не заметит, что младшая дочь семьи Феррано бесполезная дрянь?
Родительский страх сменился яростью. В горле застыл ком. По щекам Николетты покатились слезы. Что она сделала неправильно?
– Мама...
– Иди к себе.
– Что я сделала? – синие глаза блеснули от слез.
Ответом послужила громкая пощечина. До этого сдерживаемые слезы градом покатились по лицу, намочив ворот праздничного платья.
– У тебя дефект, Ника, – сжалившись на секунду, прошептала мать и отвернулась, прижимая к груди трясущиеся руки. Она сама не могла поверить, что древняя болезнь коснулась их семьи.
Покачнувшись, Ника прислонилась к ближайшей стене. Родители злятся, потому что у нее дефект. Что это? Одна догадка была страшнее другой. Николетта цокнула языком, пробуя на вкус странное слово. Дефект. Она определенно уже слышала его. Неужели это.. Нет, не может быть!
Глава 1. Фиолетовое дело и серый Бьорн
"Сыщик не ищет преступлений.
Сбежишь от них в горы Саламандровы –
к твоему приезду единственного в этих
краях туриста найдут мертвым,
с загадочным пером в сердце".
Югр Ставский
По обыкновению, я скрутила записку для шефа, для уверенности намотав резиновую нить. Не хватало еще, чтобы сообщение развернулось и застряло где-нибудь на полпути. Конечно, за столько лет вакуумный курьер смог внушить доверие работникам отдела, но предосторожность никто не отменял. Железная створка открылась, и записка, постукивая изнутри стеклянной трубки, отправилась в недолгий путь – в кабинет шефа.
Из-за сидячей работы короткие черные пряди снова вылезли вперед, игнорируя ободок, который предназначался для их укрощения. Убрав обратно все, что болталось не на месте, я опустила створку курьера. Пора возвращаться к работе, ведь клиенты, особенно такие, как госпожа Берштейн, не любят ждать.
