Катерина Сапьян - Ледопас. Пробуждение льда

Замок Взорный располагался на крутом толстом отроге священной горы Гиматаш. Из замка открывался великолепный вид на глубокую долину Урсула и пологие отроги Семинского хребта. Мимо Взорного пролегала гулкая долина горной речки Гимасу, несущей свои ледяные воды через звенящие водопады и уступчатые пороги к далёкому Урсулу. Если бы вам зачем-то понадобилось попасть в замок, вы бы вряд ли его отыскали, даже если полученные вами сведения о дороге были бы достаточно достоверны. Дело в том, что Взорный был так хитро сокрыт в недрах горы, что ни снизу, с долины Гимасу, ни сверху, с округлой каменистой вершины Гиматаша Взорный не был виден. Многочисленные окна замка прятались в причудливых кудрявых скалах, и через систему настроенных зеркал солнечный свет проникал даже в самые отдалённые уголки замка, так что днём в замке было светло, словно Взорный и не был выстроен в сером нутре Гиматаша. Когда же солнце уплывало на запад, прячась где-то в Канской котловине, во всех помещениях Взорного разгорались самые необычные светильники из всех, что можно вообразить. Это были мохнатые серебристо-белые грибы, гроздьями свисающие с каменных потолков и стен бесчисленных коридоров, залов, переходов, галерей и комнат. Грибы назывались гэрэлами, и грибница их охватывала весь замок от маковок смотровых башен до глубинных колодцев, в которых плескалась тёплая от близости к разогретому нутру Гиматаша вода.

Многие сотни лет Взорным владела семья каменных олвов Сулу. Замок передавался по наследству тому из детей, который наследовал наибольшую силу, что обычно доказывалось на шумных и напряжённых семейных играх, хотя правильнее было бы назвать их довольно жестокими состязаниями. В последние годы владелицей Взорного была Томрина Сулу, молодая и очень одарённая девушка. После вступления в права, госпожа Томрина неожиданно для всех вышла замуж за обычного, ничем не примечательного олва Сайтая. Сайтай был пришлым человеком в этих местах. Это, конечно, многим не понравилось, особенно влиятельной семье ледяных олвов – Месенам. Ходили слухи, что они хотели женить одного из своих сыновей на Томрине, а заодно и попытаться прибрать к рукам и Взорный, и всю Теректинскую землю, испокон веков принадлежавшую олвам Сулу.

Впрочем, Томрина оказалась весьма самостоятельной и в своём выборе, и в своих землях. Уже через год после свадьбы (не такой уж и пышной, кстати говоря) у Томрины и Сайтая родился первенец, мальчик, которого решили назвать Зурганом. Ещё через год у них родилась дочка, которую назвали Агатой, и с этого момента жизнь молодой пары начала разваливаться. Уже через несколько дней после рождения Агаты все заметили, что Зурган и Агата не могут находиться вместе в одной комнате. Стоило им увидеть друг друга, как дети начинали кричать так, словно им было невероятно больно. Ничего не понимающие родители обратились за разъяснениями к лекарям и мудрецам, но никто из них не мог сказать что-то определённое, и никакие снадобья или обряды не помогли брату и сестре избавиться от необъяснимой боли, возникающей при их встрече. Пришлось Зургана и Агату держать подальше друг от друга и следить за тем, чтобы дети не встречались. Но и это не помогло. Через какое-то время дети стали болеть. Малышка Агата угасала на глазах, так что Сайтай забрал Зургана из Взорного и уехал с ним в свою маленькую хижину недалеко от Синего перевала, чтобы спасти дочь. Всего за пару дней после отъезда отца и брата Агата поправилась и окрепла.

Томрина чувствовала, что семья её теперь разбита надвое, что непонятная болезнь, охватывающая её детей, не позволит ей быть с мужем, собираться всем вместе за одним столом, проводить вечера, наблюдая за игрой детей. Будучи женщиной решительной и целеустремлённой, Томрина собрала свои вещи и вещи малышки Агаты, совсем недавно научившейся ходить, и уехала в столицу, в город Ойгор, к родственнику Сайтая Балкашу, недавно потерявшему жену и воспитывавшему маленькую дочку. Балкаш только рад был гостям – сам он вынужден был часто отлучаться по делам на север Златогорья, а возить с собой маленькую дочь было хлопотно. Томрина же была не против присмотреть за малышкой, а заодно попытаться разобраться с недугом своих детей. В Ойгоре находилась древнейшая из библиотек, хранилище знаний и заблуждений, сказаний и былей – туда и направилась Томрина в надежде отыскать заветный способ избавления от проклятия. Лишь через два месяца в одном из древних сборников сказаний о Ледяных Войнах Томрина отыскала что-то похожее на беду, постигшую её семью.

«…Были братья биты болью, коли встречались, и многие годы жили они порознь и воевали друг друга. Когда же старший брат почувствовал скорую смерть, он пришёл к младшему брату, превозмогая боль. Он просил у него прощения за многолетнюю вражду, и младший брат простил его. Чтобы скрепить свою дружбу, братья приблизились друг к другу и обнялись, и тут же обратились в камень киноварь – с одной стороны красный, словно огонь, а с другой – чёрный, словно уголь. Камень этот и по сию пору можно видеть у отрога горы Солонга, протянувшегося к Кураю…»

Томрина читала это и не верила своим глазам. А что, если и её дети нечаянно затронут друг друга? Что, если они так же, как эти древние братья, обратятся в камень? Нет, этого нельзя допустить. Придётся разлучить Агату и Зургана, ничего с этим поделать, видимо, нельзя. Но как разлучить их? Мир олвов тесен, и они, даже воспитанные вдали друг от друга, могут встретиться не через год, так через десять лет. Значит, надо одного из детей отправить в другой мир, в тот, что с миром олвов редко пересекается. Да, нужно одного из детей отправить в человеческий мир, на пятуючастоту. Кого? Зургана? Или Агату? При одной только мысли о том, что придётся расстаться с одним из детей, у Томрины перестало биться сердце и из глаз хлынули слёзы.

– Что же это за проклятие? За что? – рыдала она, скинув со стола ворох древних текстов.

На непослушных ногах она вернулась в дом Балкаша, расположенный в южной части Ойгора. Малышка Агата ещё ничего не понимала, и тихо радовалась, когда мать заключила её в крепкие объятья, а потом уложила её спать, удобно устроив на своих руках.

– Спи, малышка, – шептала Томрина, целуя дочь, – Пусть своё слово скажет судьба – быть нам вместе или не быть.

Сайтай привёз Зургана в Ойгор через два дня. Томрина встретилась с ним возле дворца Зиама – самого огромного из сооружений столицы. Зиам сверкал ледяными гранями на солнце, переливаясь радугами, словно огромный бриллиант. Томрина и Сайтай стояли мрачные и на дворец не смотрели.

– Томрина, пока я ехал… – Сайтай с трудом справлялся с дыханием и говорил отрывисто, – Я подумал о том, как нам обезопасить детей. Я вижу только один выход. И он меня пугает. Я знаю, то, что я сейчас скажу – это страшно. И мне страшно. И тебе. Нам обоим. Нам нужно решить, кто из детей отправится на пятую частоту.