В воздухе витал удушливый запах горечи.
Он мешал дышать, забивал горло и легкие, оставляя на языке едкий привкус дыма. Под слоем спекшейся золы лежала голая земля, с обугленными телами людей и животных. Неистовое пламя обратило плоть в легкий пепел, а сильный ветер поднимал серые тучи, рассыпающиеся в прах. Там, где росли многовековые деревья с буйными шапками листвы, теперь торчали почерневшие искривленные стволы с жалкими обрубками.
Живое обратилось в мертвое.
Глаза застилал тошнотворный дым, отчего по измазанным пеплом лицам выживших струились горькие слезы. Они впитали в себя злое отчаяние и беспомощность, которые будто навечно поселились в сердцах людей.
Огонь был беспощаден и свиреп, как всякая другая стихия, которой дают волю, против которой человек беззащитен. Перед огненной яростной атакой оказались бесполезны секиры и мечи. Над храбростью и отвагой людей посмеялись, обратив их в черную пыль.
Издалека пожаловали первые незваные гости – вороны уже осторожно кружились и присматривались к желанной добыче. Их стремительные тени проносились над долиной, то появляясь, то исчезая в мутном тумане.
Земля еще тлела красными всполохами, точно тяжело дышала, раздавленная неожиданной бедой. Куда ни брось взгляд, все заполнял сизый дым и темные от гари холмы.
Сквозь плывущий туман медленно двигался всадник на лошади.
Мерная поступь коня сопровождалась шелестом жженой листвы и треском дымящихся веток. Из-под копыт вилась слабая дымка и тут же оседала, цепляясь за торчащие травинки и комья земли.
Казалось, всадник не спешил. Его руки уверенно сжимали поводья, а из-под прорези шлема нетерпеливым блеском сияли глаза. Доспехи всадника, прежде ярко начищенные, потускнели от налета сажи и брызг крови.
Люди расступались перед ним, молчаливыми взглядами провожая удаляющуюся спину, и сжимали кулаки. В этих жестах проскальзывала и глухая ярость, и слепая надежда, многим хотелось бы закричать всаднику вслед о своей боли и злости, но люди молчали. Страшный огонь лишил их сил и веры. Они боялись спугнуть вновь почудившийся им призрак надежды, которая покинула эти края.
Конь ступал по еще горячей земле, тревожно вскидывал голову и принюхивался к запаху гари, желая уловить в нем хотя бы намек на оставшуюся зелень. Ноздри животного затрепетали: впереди оно почуяло нетронутую гиблым жаром листву, но было в ней что-то странное, пугающее.
Выжженная трава и черный пепел внезапно сменились мелкими камешками и базальтовыми плитами скал с растущими мелкими деревцами. В тревожной тишине звук копыт привлекал ненужное внимание, но всадник понимал, что об их приближении давно известно.
Дорога вела ввысь. Когда ветер сменил направление и отогнал туманную завесу, глазам всадника открылась знакомая скала и вздымающиеся кверху башни замка. Когда-то при взгляде на него казалось, что замок целиком высекли из самой скалы, так он сроднился с этими местами и каменными глыбами. Но теперь его стены, ворота и окна оплетали буйные густые лозы. Словно невиданное чудовище захватило грозный замок в плен, чтобы раздавить в своих беспощадных щупальцах.
Сердце болезненно екнуло, но всадник не поддался страху. Он лишь сильнее сжал лошадиные бока и пустил коня вскачь, навстречу сплетенным между собой зеленым стеблям. С приближением все отчетливее из густой листвы проступали острые шипы с зазубринами. Изгибающиеся мясистые лозы цеплялись друг за друга, тянулись вверх по каменной стене, вгрызаясь в твердый камень.
Между широких листьев от порывов ветра трепетали пурпурные цветы с огромными лепестками, которые осыпались и устилали собой камни. На месте некоторых цветов вызревали крупные багряные плоды. Пахло нагретым базальтом, железом и гниющей зеленью.
Лозы походили на обыкновенный шиповник, но только все в нем казалось противоестественным, ненастоящим.
Всадник знал, что подобное могло сотворить только черное колдовство. Странный шиповник вился кверху, дробил камни и выворачивал землю. Толстые стволы у корней не уступали могучим дубам в лесной чаще. Там, где зеленая стена закрывала вход в замок, на острых шипах запеклась чужая кровь отважившихся подойти близко: шиповник встречал гостей по своему обыкновению не слишком дружелюбно. Вокруг рассыпались обглоданные кости, черепа взирали пустыми глазницами, нанизанные на искривленные ветки.
Всадник замер, оглядывая останки случайных жертв растения, и спешился. Лозы тут же пришли в движение, медленно извиваясь, точно змеи, потянулись навстречу глупцу, который столь беспечно стоял на месте. Послушный конь тревожно косился на острые шипы, бил копытом о камень и высекал искры.
Повернуть назад было нельзя.
Позади осталась выжженная земля и люди, которые чего-то ждали. Их слабая вера еле теплилась, но все еще жила.
Рука в кожаной перчатке решительно подхватила коня под уздцы и потянула за собой.
Прямо в ощетинившуюся поросль и нацеленные пики шипов…
Над черными башнями Блэрхайда выл и носился ледяной ветер.
Он яростно бил в закрытые ставнями окна и сотрясал прочные дубовые двери, со свистом проникая в темные закоулки замка на горе. Ветер не понимал дерзости людей, отважившихся построить себе жилище здесь, где скалы резали точно острые ножи, а от высоты захватывало дух. Пики башен упирались в тяжелые серые облака, точно брали в плен, пока северная буря не срывала и не гнала их жалкие остатки прочь.
Со стороны казалось, что громада замка нависала над пропастью, и редкие путники с трепетом смотрели на него, боясь, что тот вот-вот сорвется вниз под собственной тяжестью и похоронит под обломками отважившихся поселиться в нем.
От Блэрхайда вела узкая дорога, гибкой змеей огибая скалу, а в самом низу врывалась в густой еловый лес, где обитали дикие звери. У подножия несла свои быстрые воды река, без усилий двигающая тяжелые камни, а потому переходить ее вброд было настоящим безумием. То, что падало в реку, намеренно или случайно, принималось ею безоговорочно, словно жертва. Река никогда не отказывалась от подношений.
Промозглые ночи заставляли людей прятаться за толстыми стенами и охапками жечь пахнущие смолой еловые поленья, иначе пережить осень и зиму не смог бы ни один из обитателей замка.
Сегодня камины и печи поглощали бесчисленное количество дров по особо важному случаю: уже немолодой, но все еще крепкий наследник Блэрхайда женился на своей избраннице.
В ярко освещенной зале плыл аромат яблок, хмеля и меда, кружил головы собравшимся. Жених слушал приветственные речи гостей, опрокидывал кубок за кубком и обводил взглядом нареченную, закутанную в свадебный наряд.
Он представлял, что скрывает алый шелк ее одежд, и от этого кровь горячим потоком неслась в его венах, точно горная река у замка, в котором он вырос. Иногда невеста посматривала на жениха, и едва уловимая улыбка касалась ее красивых, чуть надменных губ. Она ждала этой ночи точно так же, как и он, а может и больше.
