Марибель Ли - Легенда о Вороне и Лотосе

ФантАзия

Иллюстрация Lanawaay

© Марибель Ли, текст

© Lanawaay, иллюстрация

© В оформлении макета использованы материалы по лицензии @shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Одно солнце заходит, восходит другое.

Было их десять братьев-солнц, десять трехлапых воронов. Их мать – богиня Сихэ, их дом – древо Фусан, их жизнь – небосвод. Восходили они на небо по очереди, и был покой и порядок в мире, пока однажды младший ворон не уговорил братьев померяться силами – кто быстрее взойдет к небесам. Ринулись все десять воронов, и десять солнц разом вспыхнули над Землею. Не знал мир смертных бедствия страшнее. Слепли люди, загорались посевы, таял мир восковой рекою. Тогда взял Хоу И лук и выстрелил в небо. Девять стрел выпустил герой – девять воронов пали на Землю. Их золотые перья чернели, пеплом покрывая мир смертных. Лишь один из братьев остался на небосводе – одно солнце на одном небе. Ужас обуял сердце их матери Сихэ, не желала она терять своих детей. Укрыла она павших с небес в Земле, выбрала одного среди смертных и явила ему меч Трехлапого Ворона, чтобы стал он хранителем священных поверженных птиц. Но на все есть глаза. Плотно Небеса обволакивают Землю. Дабы не нарушилось равновесие, Небесный правитель даровал миру Белоснежный Лотос, сила которого равнялась той, что таили жаждущие мести птицы. Один божественный лепесток вложил Правитель в меч Белого Лотоса и отдал его слепому монаху. С тех пор не было врагов заклятее, чем Учение Белого Лотоса и Учение Трехлапого Ворона. Десятки тысяч десятков тысяч раз входило над Землей единственное солнце, Хоу И давно дышал чернилами древних сказаний, а легенда о запечатанной силе Девяти Воронов все еще палила сердца земных героев.

– Сразись со мной!

Она вышла вперед.

Она знала, окружающие их воины не верят своим глазам. Они видят лишь наряд младшего ученика и тупой меч, годный только для показательных боев. Она знала, что ветер шепчет: «Безумие». Да, она была безумна, оставалось только верить, что судьба позволит увидеть его глаза в сверкающей схватке.

– Сразись со мной!

То, что он появился сегодня здесь, уже казалось милосердием судьбы. Его белые одеяния спокойно струились по ветру. Непроницаемое лицо, слишком бледное, взгляд коршуна. Он. Это был он. Бай Син. Глава Белого Лотоса, лучший боец в Поднебесной. Так говорили, слишком много, часто, громко, не давая ей ни на секунду забыть о его существовании. Куда бы она ни пошла, его имя змеилось едким дымом. Помни, помни!

– Как ты смеешь!

Чужие голоса. Она не слышала их.

– Простите, Глава, я не знаю, как она оказалась здесь.

Она не слушала. Она шла вперед.

– Сразись со мной!

Ей нужен был только он. Она смотрела прямо в глаза. За одно это его адепты могли разорвать ее, стоило ему поднять руку. Еле заметно, так что и широкие рукава его одеяния не шелохнулись бы. Миг, и ее бы не стало. И ни одной капли не расцвело бы кровавым лотосом на его безмятежности.

– Ты имеешь право сражаться со мной?

Ветер поднял с сухой земли пыль, и небо зажмурило глаза. Но она не могла. Больше не могла.

– Кто ты?

– Мое имя Гао Фэнь.

– Если не отразишь три моих удара, больше никогда не ступишь на землю Учения.

Три удара.

Она сжала рукоятку меча, не отрываясь от его глаз.

Она готовилась к этому долго. Дольше, чем он мог представить. Дольше, чем он мог подумать. Она хотела одного – увидеть блеск меча Белого Лотоса. Вспомнить его пронзающий звук, как обещание, что в этом мире все еще есть другой – меч Трехлапого Ворона, спящий, усмиренный, ждущий. Ее.

Шаг, внезапная атака. Он был слишком быстр, слишком легок. Она с трудом увернулась и отразила удар. Ее отбросило, но она устояла.

Вдох, закрыть глаза. Только слушать. Ее меч закружился, превращаясь в тонкий стебель над головой. Прыжок, удар – три шага. Он отразил, и тут же она увернулась от его стремительной атаки. Три шага, вниз, лишь края одежд коснулось острие ее меча. Она открыла глаза. Только он один мог так двигаться, обманывая даже ветер. Бай Син, слухи о нем не лгали. Он смотрел на нее теми же холодными глазами, не пробраться, не коснуться. Ей оставалось лишь одно – улыбка. Они все не переносили радости на ее лице. Шаг к нему, она спрятала меч и закружила вихрем Сводящих Шагов. Никто до него не мог просчитать ее движений, техника Танца Смерти. На одиннадцатый шаг острие меча должно было вонзиться в него, но коснулось лишь ткани рукава. Но это была победа – меч Лотоса холодным вихрем отбил ее атаку. Уворачиваясь, она почувствовала, как его ледяное дыхание серебрит волосы.

Третий удар был отражен.

Она закружила, мечом поднимая между ними завесу пыли. Шаг, еще один, он не должен был заметить ее, но раньше, чем она успела обмануть, меч Лотоса замер у шеи.

Всего три.

Ее рука устало опустилась, меч коснулся земли. Всего три. Достаточно, и все-таки горечь обожгла легкие.

– Принята.

Одно движение, и меч Лотоса исчез. Ни слова больше, она видела лишь его спину. Он уходил. Прочь. Все тот же. Только его поступь стала еще грациозней.

– Гао Фэнь признает тебя своим Главой!

Она рухнула на колени и поклонилась.

Не смотри, не смотри. Ветер подсказал ей, что его одеяния замерли, но он не обернулся.

Ни слова больше. Только лес тихо покачал головой.

Она рассчитала верно, он не узнал ее. Да и она бы не узнала его. И хорошо, хорошо. Она сделала это. Можно было подниматься, можно было идти. Двери Учения Лотоса были открыты, и он даже не узнал ее.

Бай Син, я вернулась.

Было сложно поверить, что они когда-то знали друг друга, что его меч так легко остановился в одном дыхании от ее шеи. Так сложно поверить, что когда-то она стала его женой.

Бай Син, я вернулась.

Бай Син, У Минчжу вернулась.

Для меня ты – как солнце,

Ужели же время заката?[2]

Ли Бо

Больше всего я любила османтусовое печенье[3] тетушки Цзюань. Она готовила его каждый раз, когда мы с отцом приезжали во Дворец Безмятежности. Она ласково подзывала меня к себе и вручала сладости:

– Ешь, Чжу-эр[4], не грусти, эти взрослые вечно заняты!

Тетушка Цзюань была права. Они всегда были заняты. Папа и дядя Бай Фэн. Я могла только ждать, пока кончатся их беседы и они наконец вспомнят обо мне. Папа был самым красивым мужчиной, каким только любовалось небо. Высокий, статный, в черных золоченных одеяниях с вышитым Вороном – глава целого Учения. Он редко баловал меня во Дворце Золотого Крыла, но, когда мы приезжали к дяде Бай Фэну, он гладил меня по волосам и разрешал играть на его коленях, пока не приходила заботливая тетя Цзюань и не уводила меня к другим детям.

Мне было шесть лет, но я до сих пор помню дворик позади пруда, где мы ловили лягушек с черноглазым Бай Сином и молчаливым Ду Хувэем. Вернее, лягушек ловила я, а сын дяди Бай Фэна сидел на неудобном стуле и старательно переписывал очередной трактат, смущая небеса своей каллиграфией. Он был слишком хорош. Во всем. В том, как он ходил: прямая спина, ни пятнышка на подоле его одежды; в том, как он смотрел: прямо, не склоняя головы; в том, как он говорил: никогда не повышая тона. Он был старше меня на четыре года, но тогда мне казалось, что он просто родился таким занудой. Я отыскивала несчастных лягушек, кузнечиков, жуков и подкрадывалась к нему со спины. Маленькая, неповоротливая, он слышал каждое мое движение, но никогда не уворачивался. Перепуганные насекомые грязной кляксой поражали его идеальные иероглифы, но он ни разу не вскрикнул, он даже не повернул головы. Только спокойный голос: