Никогда я принцессой быть не хотела. А если быть – то хоть тринадцатой. Число-то какое! Счастливое! Но нет, была у папеньки пятой из шести дочерей. Скука смертная… Ни тебе верхом в чистом поле поскакать, ни из лука пострелять, ни на охоту съездить. Только сиди у себя в покоях да вышивай. А вот не нравится мне!
Приходилось в меру своих скромных сил и возможностей вносить в размеренные будни двора приятное разнообразие. То лягушек на царском приеме под стол напущу, то гонцу письмо подменю, то парик папенькин в розовый выкрашу. Только видно, достала я его совсем своими выходками, вот он меня замуж выдать и надумал.
Как ему только такое в голову прошло: за Вирена-остолопа, принца наследного Керанского меня отдать. Да про его глупость и твердолобость уже легенды слагали, даром что принц всего на пару лет меня старше. Но уже сумел славу позорную сыскать. Хотя и я невеста незавидная: кто ж такую оторву в здравом уме да трезвой памяти в жены возьмет? Я бы, например, не взяла. И вообще подальше сама от себя держалась.
Его Величество Нарид, король Керанский, и рад сына женить. Торопил он моего папочку со свадьбой знатно: и вот день торжества уже назначен, приданое мне, несчастной, собрано, жених приехал с отцом и свитой, и все бы хорошо… Если бы не начали каждый день по нескольку слуг принца пропадать. Потом только тела иссушенные в королевском парке и находят.
Испугался отец, крепко бороду почесал, чуть всю по волосинке не выдрал. И решил мага позвать: есть у нас народ такой – маги, да только не очень-то их люди простые любят, потому что пойми, что у этого мага на уме. Сделать ведь он многое может: и дворец за ночь выстроить, и порчу наслать, и убить одним взглядом. Не любят их люди. А королям с ними сотрудничать приходится.
Собрал нас отец в большом зале, бал по поводу прибытия дорогих гостей устроил, все танцуют-веселятся, вдруг эта образина входит, к трону прямо и идет. Отец побледнел, да едва вымолвить смог:
– Добро пожаловать, господин маг. Отныне охранять тебе принцессу Альму.
Меня, то есть.
Маг поклонился королю, а у меня от одного взгляда на него кровь в жилах застыла. Сколько не учили меня, что люди разные бывают, да ко всем по-доброму относиться надо, а не выдержало сердечко девичье, в пятки ушло. В обморок при всем люде честном я хлопнулась. А со мной и половина присутствующих.
Мда, сказать надо, что магов у нас немного, а все потому, что за силу свою и знания платить им приходятся. Страшны они все как черти. А может, черти и есть – поди их разбери. Вот Аламир – ну маг этот – как придет, так ночного кошмара не надо, все равно еще неделю не уснешь и темноты бояться будешь. Высок он, повыше папеньки будет, кожа белая, как у покойника, по ней трещенки-вены черные как по камню столетнему сеточкой разбегаются. Волосы белоснежные, и будто даже чуть светятся, как гнилушки на болоте, губы тонкие, то ли нет их вообще, клыки как у вампира, того и гляди в шею вопьются… В глазах ни зрачка, ни белка нет: чернота могильная плещется. Как мне, изнеженной королевской дочери, не испугаться?
А с этого самого дня и до свадьбы, то есть чуть больше недели, таскаться он за мной по пятам должен был, жизнь мою охранять да разбираться, кто же слуг жениховских порешил.
На следующий день после того бала памятного я утром из своих покоев выйти хотела, дверь открываю, а за ней этот страхолюд стоит, к стенке прислонился и смотрит так, будто насквозь видит. Завизжала я и обратно в комнату юркнула. Дверь на засов заперла, стулом подперла, на кровать забралась – сижу, трясусь. Выйти боюсь. А снаружи где-то жених меня ждет. И есть хочется…
Посидела я, подумала, вынула из заначки коньяк трофейный, у папеньки в незапамятные времена из запасов украденный, хлебнула для храбрости – ну и пошла на таран приступом собственную дверь брать. Вроде бы и страх поотпустил, и душа в пятки не уходит, и пони розовые меня сопровождают. Хорошо-то как! Уж они точно меня от гада мага защитят.
Вышла я, пошла в библиотеку, где с женихом обычно встречалась. Там никого. У библиотекаря спрашиваю, почему пусто да тихо так, а он и скажи, что маг чары какие-то с ночи поставил охранные, так теперь все придворные на тридцать шагов к библиотеке приблизиться боятся. А трупы в саду все равно нашли.
Папенька серчал, ох как серчал! Ногами топал, руками махал, кубком в мага запустил: он, когда нетрезвый, тоже странным бывает. А потом у того же мага Отрезвляющее зелье клянчил, чтобы перед Наридом, королем Керенским, не позориться. Маг дал. Взамен на магическую клятву в него больше ничем не швырять, а то он, видите ли, инстинктивно может и отбить. А навредить Его Величеству не хочется.
Вообще жук он, этот Аламир, я даже восхитилась, особенно когда трясущаяся кухарка пообещала ему пирожков с вишней каждый день печь, если он будет случайно пересоленные блюда своей магией спасать. Кто бы мог подумать, что жуткий страшный маг любит пирожки… А ведь ему их наверняка никто не печет!
Эта мысль пришла мне в голову день на третий, когда я уже выяснила его имя, а он спас меня от паука-переростка, вдруг оказавшегося в моей комнате, и вытащил из колодца, в который мне вдруг зачем-то захотелось сигануть. И утонуть. И я совершенно не помню, чтобы к этому колодцу вообще подходила.
С пауком смешно было: я выставила мага, заявив, что нечего ему за неодетыми дамами подглядывать, а то вдруг он в замочную скважину смотреть будет или стену вообще растворит? Бедолага, видно, решил пробежаться до кухни за пирожком, пока я одеваюсь. Только в комнате из-за балдахина кровати вдруг выполз гигантский паук. Я как к двери рванула, хотя даже краем глаза отметить успела, что этот монстр на моей кровати гнездо свил. И на что злоумышленник надеялся? Зато все, включая короля Нарида, имели счастье видеть меня в одной ночной рубашке, с визгом несущуюся по коридорам дворца. А за мной гнался паук, от которого зрители дружно разбегались в разные стороны. Включая короля, даже не подумавшего меня защитить. А принца вообще видно не было.
Зато по дороге на первый этаж я натолкнулась на идущего из кухни Аламира с пирожком в руке и шустро так спряталась за него. Ну а что? Он маг, вот пусть и работает.
Аламир паука быстренько поджарил. Потом едва успел подхватить оседающую на пол мою тушку и имел честь еще четверть часа успокаивать принцессу. Да, у меня была истерика. Я плакала, размазывая слезы по лицу и кафтану мага, била его по плечам, жаловалась на одного страховидлу, не уследившего за моей светлой особой, на другого членистоногого монстра, чуть меня не сожравшего, на принца-идиота, который даже свою будущую жену защитить не вылез, на папеньку, потому как он меня не любит, ведь я у него не единственная дочь, а в комплекте с сестрами. А маг терпел. И по голове меня гладил. И что-то даже успокаивающее говорил.
